Глава 7:
БЕЗУМНОЕ ЧАЕПИТИЕ
Зря Алиса так переживала. Мартовский Заяц вместе с Сапожником сидели за столом, накрытым прям перед домом в тени огромного дуба. Они пили чай и беседовали, облокотясь как на подушку на Сурка, который втиснулся между ними и сочно храпел, уткнувшись лицом в тарелку. "Сурку наверно очень неудобно", -- подумала Алиса, -- "Хотя он спит и ничего не чувствует".
Стол был длиннющий, однако все трое скучковались с угла и заголосили (кроме Сурка -- он спал), завидев Алису: "Мест нет! Нет мест!"
"Да здесь полно мест!" -- возмутилась Алиса и плюхнулась в огромное кресло во главе стола.
"Вина?" -- живо предложил Мартовский Заяц.
Алиса окинула взглядом стол и, не увидев ничего кроме чая, заметила: "Что-то не видно никакого вина".
"А никакого и нет", -- подхватил Мартовский Заяц.
"В таком случае не очень-то и вежливо с вашей стороны предлагать его мне", -- рассердилась Алиса. На что Мартовский Заяц тут же ответил: "В любом случае не очень-то и вежливо с вашей стороны подсаживаться к столу без приглашения".
"Не знала, что это только ваш стол", -- растерялась Алиса, -- "Ведь он накрыт больше чем на трех".
"Тебе б подстричься", -- ляпнул невпопад Сапожник. Он долго перед этим удивленно смотрел на нее, и вот, наконец-то заговорил.
"Научитесь сначала не делать личных замечаний", -- сурово отрезала Алиса, -- "Это просто хамство".
От этих слов у Сапожника глаза стали по пятаку, и все что он смог вымолвить -- это: "Что общего между вороной и диваном?"
"Вот, совсем другое дело, повеселимся немного! Загадки я обожаю!" -- подумала Алиса и уже вслух добавила, -- "Думаю я смогу ответить".
"Ты говоришь, что знаешь ответ?" -- спросил Мартовский Заяц.
"Ну да", -- подтвердила Алиса.
"А знаешь ли ты, что говоришь?" -- продолжал допытываться Заяц.
"Конечно знаю", -- поспешно ответила Алиса, -- "В конце концов...В конце концов я говорю, что знаю. Да какая разница? Это одно и то же."
"Ни одно и то же, нисколечко!" -- возразил Сапожник, -- "Разве нет разницы, как сказать: "Я вижу, что ем" или "Я ем, что вижу"".
"Разве нет разницы, как сказать: "Я дышу пока сплю" или "Я сплю пока дышу"", -- пробормотал, скорее всего сквозь сон, Сурок.
"Для тебя никакой разницы", -- заметил Сапожник.
На этом разговор оборвался, и с минуту вся компания сидела молча. Тем временем Алиса пыталась вспомнить все, что знала о воронах и диванах. А знала она, как оказалось, немного. Первым прервал молчание сапожник. Он вынул вдруг из кармана часы и, повернувшись к Алисе, спросил: "Какое сегодня число?" при этом Сапожник не переставал тревожно поглядывать на них и, то и дело встряхивая, прикладывать к уху.
Алиса немного подумала и ответила: "Четвертое".
"Отстают на два дня!" -- вздохнул Сапожник и пробурчал, сердито взглянув на Мартовского Зайца, -- "Говорил же тебе, не пойдет в часы сливочное масло!"
"Это было лучшее масло", -- мягко возразил мартовский Заяц.
"Ну да, только с крошками", -- проворчал Сапожник, -- "тебе не следовало намазывать его хлебным ножом".
Взяв из рук Сапожника часы, Мартовский Заяц уныло посмотрел на них. Затем он помешал часами чай в своей чашке и снова взглянул на них. Не найдя ничего лучше сказать, Мартовский Заяц грустно повторил: "Это было лучшее масло".
Алиса все это время с любопытством смотрела через его плечо и наконец заметила: "Какие смешные часы! Показывают число, но не показывают время!"
"Чего смешного?" -- пробормотал сапожник, -- "Можно подумать, твои часы показывают год?!"
"Конечно нет", -- охотно ответила Алиса, -- "Но мне такие часы и не нужны, ведь один и тот же год длится так долго".
"Ну вот, поэтому и мне такие не нужны", -- пояснил Сапожник, чем ужасно озадачил Алису. Хотя Сапожник изъяснялся русским языком, в его словах Алис а не нашла ни капли смысла. А потому она как можно вежливее сказала: "Я не совсем вас понимаю". На что Сапожник лишь заметил: "Сурок опять спит", -- и вылил ему на нос немножко горячего чая.
Сурок встревожено помотал головой и, не открывая глаз, протараторил: "Конечно, конечно, я только хотел сказать тоже самое".
"Отгадала загадку?" -- спросил Сапожник, снова повернувшись к Алисе.
"Нет, сдаюсь", -- ответила она, -- "Какой же ответ?"
"Понятия не имею", -- провозгласил Сапожник.
"И я", -- вставил Заяц.
Алиса устало зевнула и заметила: "Думаю лучше заняться чем-нибудь другим, чем просто терять время на загадки, у которых нет ответа".
"Если б ты знала Время так, как я", -- возмутился Сапожник с ужасом в глазах, -- "то так просто б не говорила о его потере. Потерять ЕГО?!!"
"Не понимаю, что вы имеете в виду?" -- недоумевала Алиса.
"Конечно нет!" -- воскликнул Сапожник, презрительно вскидывая голову, -- "Скажу больше, у тебя непременно возникнут проблемы со Временем, если так к нему относиться!"
"Возможно и возникнут со временем", -- осторожно согласилась Алиса, не понимая до конца, о чем речь, -- "Хотя у меня уже были проблемы со временем, поэтому-то я и бросила на время уроки музыки".
"Ага! В этом-то и дело", -- самозабвенно продолжил Сапожник, -- "С ним нельзя наживать проблем. Подружись ты с ним, и оно ради тебя бы все что хочешь с часами сделало. Поэтому не надо на Время бросать что попало, в том числе и уроки. Достаточно лишь намекнуть ему в девять утра, например, когда начинаются уроки. И все! В миг бы завертелись стрелки -- не успеешь оглянуться, а уже полвторого, обед!" (При этих словах Мартовский Заяц грустно шепнул себе под нос: "Об этом только и мечтаю!")
"Конечно было бы неплохо", -- задумчиво произнесла Алиса, -- "Да только, знаете ли, мне есть совсем бы не хотелось".
"Сперва возможно-то и нет", -- сказал Сапожник, -- "Но ты б могла держать стрелки на пол второго сколько угодно долго".
"А-а, значит вы вот так и делаете?" -- спросила Алиса, начиная понимать, что к чему.
"Не, не я", -- ответил Сапожник, печально покачав головой. "Мы поссорились со Временем еще в марте прошлого года, знаешь, как раз прежде чем этот совсем одурел", -- пояснил он, тыча чайной ложкой в Мартовского Зайца, и стал рассказывать, как это было, -- "Королева устроила грандиозный концерт, в котором и я среди прочих должен был выступать. Ну я и решил спеть свою любимую:
"Тили-дили, трали-вали,
Все ватрушки поделили,
Чай по кружкам разливали..."
Да наверное ты знаешь эту песню?"
"Ну, что-то такое я слышала", -- ответила Алиса, пораженная этим песнопением.
"Тогда ты в курсе, дальше так идет", -- радостно продолжил Сапожник и стал горлопанить, хрипя и визжа от усердия на все лады, --
"Все с ума тут посходили,
Целый месяц пировали.
Тили-дили, трали-вали..."
Тут неожиданно Сурок вздрогнул и запел во сне: "Тили-дили, трали-вали..." Это сонное мычание длилось так долго, что дабы это прекратить Сапожнику и Зайцу пришлось щипать его.
"Ну так вот", -- возобновил рассказ сапожник, как только уняли Сурка, -- "Едва я допел первый куплет, вдруг Королева как заревет: "Да он просто убивает время!!! Отрубить ему голову!!!""
"Жуть как жестоко!" -- воскликнула Алиса.
"И с тех пор время отвернулось от меня!" -- уже печально продолжил сапожник, -- "Теперь всегда шесть часов".
"Так вот почему на столе так много чайной посуды?" -- догадалась Алиса.
"Да, именно потому", -- тяжело вздохнул Сапожник, -- "У нас нет времени мыть посуду, ведь всегда время пить чай".
"Значит вы постоянно пересаживаетесь, двигаясь вокруг стола, так?" -- спросила Алиса.
"Конечно так", -- ответил Сапожник, -- "По мере загрязнения посуды".
"А когда возвращаетесь к началу, что тогда?" -- допытывалась Алиса.
"Переменим-ка, пожалуй, тему", перебил Мартовский Заяц, зевая, -- "А то мне уж начинает надоедать это. Пусть лучше, вот, девушка что-нибудь расскажет".
"Боюсь, я ничего такого и не знаю", -- пролепетала Алиса, довольно-таки растерявшись от этого предложения.
"Тогда пускай Сурок расскажет! Сурок, проснись!" -- воскликнули Сапожник и Заяц и одновременно ущипнули его с обоих боков.
Сурок медленно открыл глаза и произнес хриплым голосом: "Я и не спал и, между прочим, слышал каждое ваше слово, болваны".
"А ну, расскажи-ка нам историю!" -- воскликнул Заяц, прыгая от нетерпения.
"Да, пожалуйста!" -- попросила Алиса.
"И побыстрее, а то уснешь, не дорассказав", -- добавил Сапожник.
"Жили были три сестрички, и звали их Аля, Валя, Галя", -- начал Сурок, страшно тараторя, -- "А жили они на дне колодца..."
"Чем же они питались?" -- спросила Алиса, поскольку ее всегда страсть как интересовали вопросы кухни.
"Они питались медом", -- ответил Сурок после некоторого раздумья.
"Ну, знаете, так не бывает", -- мягко возразила Алиса, -- "иначе они были бы больны".
"Правильно", -- согласился Сурок, -- "Они и были тяжело больны".
Алиса попыталась хоть слегка представить себе такую невероятную жизнь. Однако в связи с этим у нее возникла куча вопросов, поэтому она и задала еще один: "А почему они вообще жили на дне колодца?"
"Еще чаю?" -- предложил Алисе Мартовский Заяц, причем очень настойчиво.
"А я еще и не пила", -- обиженно заметила ему Алиса.
"Если ты не пила еще чаю", -- вмешался Сапожник, -- "то спокойно можешь выпить и еще чаю".
"Ваше мнение никого не интересует", -- огрызнулась Алиса.
"Ага, кто же теперь делает личные замечания?!" -- возликовал Сапожник.
Алиса не нашла, что сказать, а поэтому молча налила себе чаю и сделала бутерброд с маслом. Затем она повернулась к Сурку и повторила свой вопрос: "Так почему ж они жили на дне колодца?"
Сурок как и в первый раз немного подумал и ответил: "Это был медовый колодец".
"Таких колодцев нет в природе!" -- Алиса начала не на шутку сердиться. Однако Сапожник и Заяц зацыкали на нее: "Цыц! Цыц, кому говорят!" Сурок же надулся и проворчал: "Не можешь быть вежливой, сама рассказывай".
"Нет, нет, продолжайте!" -- весьма смиренно попросила Алиса, -- "Я больше не буду перебивать вас. Согласна, один может и есть где-то".
"Один, вот еще!" -- все еще возмущался Сурок. Тем не менее, поворчав, он согласился продолжить: "И так, эти три малютки учились отливать, знаете ли..."
"И что же они отливали?" -- спросила Алиса, мгновенно забыв свое обещание.
"Мед", -- ляпнул Сурок, на этот раз совсем уж не подумав.
"Я хочу чистую чашку. Давайте передвинемся", -- перебил Сапожник и пересел на соседний стул.
Его примеру последовал Сурок. На стул Сурка пересел Мартовский Заяц. Алиса же нехотя заняла место Зайца. Ей теперь было гораздо неудобнее, поскольку он только что опрокинул кувшин с молоком в свое блюдце. И только Сапожник получил выгоду от этого пересаживания.
Алисе не хотелось снова обидеть Сурка, поэтому очень осторожно поинтересовалась: "Не могу, однако, понять, из чего же они отливали мед?"
"Из переполненного водой колодца можно отлить воду? Так почему же нельзя отлить мед из медового колодца? Эх ты, дурочка!" -- объяснил Сапожник.
"Но ведь все было на дне в колодце", -- напомнила Алиса Сурку, не принимая во внимание последнее объяснение.
"Конечно, в колодце был день на все", -- согласился Сурок, но запутался в словах и так запутал бедняжку Алису, что та еще долго не перебивала его.
"Они учились отливать..." -- продолжил Сурок, зевая и потерев глаза, так как сильно захотел спать, -- "И отливали медальоны в виде всякой всячины... всего, что начинается с буквы "М"..."
"Почему с "М"?" -- удивилась Алиса.
"А почему бы и нет?" -- заметил Мартовский Заяц.
Алиса промолчала.
Тем временем Сурок закрыл глаза и уже было задремал, но тут же подскочил от щипка Сапожника и , коротко взвизгнув, затараторил дальше: "...с буквы "М", как то: мышеловки, месяц, мысли, множество... Ты видела когда-нибудь медальон в виде множества множеств. Кстати, надеюсь, ты знаешь, что такое множество множеств?"
"Ну, если уж вы спрашиваете", -- ответила Алиса, сильно смутившись, -- "то сказать по правде -- не знаю".
"Не знаешь, так и не говори!" -- буркнул Сапожник.
Эту грубость Алиса уже не смогла вынести. Возмущению ее не было предела, а потому он встала из-за стола и направилась обратно в лес. Сурок мгновенно уснул. Остальные же не обратили на ее уход никакого внимания, даже не смотря на то, что Алиса нарочно раза два оборачивалась в надежде, что они ее окликнут. Когда Алиса обернулась в последний раз, то увидела, как Сапожник и Заяц пытались запихнуть Сурка в чайник.
"Чтоб я еще когда-нибудь сюда вернулась!" -- в сердцах воскликнула Алиса, пробираясь среди деревьев, -- "Я еще не видела более сумасшедшего чаепития!"
Выговорившись, она вдруг заметила в одном из деревьев дверь и подумала: "Очень странно! Хотя о чем это я, сегодня все странно. Так почему бы и не войти?" Алиса вошла вовнутрь и снова очутилась в том самом огромном круглом зале, возле того же хрустального столика. "Ага, ну на этот раз я сделаю все по умному", -- сказала она себе, взяла золотой ключик с хрустального столика и отперла дверцу, ведущую в чудный сад. Затем Алиса принялась грызть кусочек гриба (она на всякий случай хранила его в кармашке) пока не уменьшилась сантиметров до тридцати. После чего она быстренько шмыгнула в дверцу и, миновав небольшой коридорчик, наконец-то очутилась среди тех чудесных цветов и прохладных фонтанов.
Глава 8:
КОРОЛЕВСКИЙ КРОКЕТ
Возле самого входа в сад рос огромный куст белых роз. Вокруг него суетились три садовника и старательно перекрашивали розы в красный цвет. Алисе показалось это весьма странным, и она подошла поближе, дабы получше рассмотреть, что происходит. Приблизившись, она услышала, как один из садовников возмущался: "Смотри что делаешь, Пятерка! Перестань меня забрызгивать краской!"
"Я тут ни причем", -- угрюмо оправдывался Пятерка, -- "Семерка толкнул меня в локоть". На что Семерка пробурчал, вскинув голову: "Ну-у, конечно, Пятерка! У тебя всегда другие виноваты".
"Кто бы говорил!" -- съехидничал Пятерка, -- "Я тут слышал, как Королева еще вчера сказала, что по тебе топор плачет".
"А почему?" -- поинтересовался садовник, который затеял всю эту перебранку.
"А это уж тебя не касается, Двойка!" -- огрызнулся Семерка.
"Это почему ж не касается?! Не хочешь сам говорить, так я ему расскажу, -- потому что этот балбес на кухню вместо лука притащил луковицы тюльпана".
Семерка отшвырнул кисть и полез было на рожон: "Ах так, да среди всей этой несправедливости..!" -- но тут его взгляд упал на стоявшую рядом и любопытно смотревшую на них Алису, и он резко осекся. Остальные также обернулись, смолкли, и все трое низко поклонились.
"Скажите, пожалуйста, зачем вы красите эти розы?" -- обратилась к ним с вопросом Алиса, слегка стесняясь.
Пятерка и Семерка молча посмотрели на Двойку. Двойка тихо ответил за всех: "Видите ли, госпожа, дело в том, что здесь должен был быть красный куст роз, мы же по ошибке посадили белый. Если, не дай бог, Королева заметит это, не сносить нам головы. Так что, как видите, госпожа, мы изо всех сил стараемся до ее прихода пере..." В этот момент его прервал испуганный крик Пятерки, который все это время с тревогой смотрел вглубь сада: "КоролеваКоролева!" И все трое бухнулись на землю вниз лицом. Послышался топот множества ног. Алиса завертелась по сторонам, страстно желая посмотреть на Королеву.
Первым показался грозный отряд из десяти крестоносцев, но вооруженных почему-то дубинами. Все солдаты сильно походили на садовников: такие же плоские и прямоугольные, с торчащими по углам руками и ногами. Вслед за охраной также в две колонны маршировали десять придворных шутов с бубнами. На почтительном расстоянии от них, держась за руки, парами резво двигались в припрыжку королевские дети. Их также было десять. Все были одинаково наряжены в одежды, вышитые сердечками. Затем следовали гости, в основном короли с королевами, среди которых Алиса заметила белого Кролика. Он прошел мимо, не заметив Алису, поскольку взволнованно лопотал с гостями, постоянно улыбаясь на каждое их слово. После показался Червонный Валет, который с важным видом нес на пурпурной бархатной подушке королевскую корону. Замыкали шествие КОРОЛЬ И КОРОЛЕВА ВСЕЯ ЧЕРВЕЙ.
Алису мучили сомнения, должна ли она распластаться подобно садовникам или нет. Но она никак не могла вспомнить, что слышала когда-либо такое правило церемоний. "К тому же, что толку в этих шествиях", -- думала Алиса, -- "если все уткнутся лицом в землю и ничего не увидят". Поэтому она осталась стоять, как стояла и ждала с замиранием сердца.
Когда эта процессия целиком выстроилась напротив Алисы, все дружно остановились и уставились на нее. А Королева сурово спросила у Валета: "Кто это?" На что тот лишь с улыбкой поклонился.
"Болван!" -- рявкнула Королева, гневно потрясая головой, и обратилась к Алисе, -- "Как тебя зовут, дитя?"
"Меня зовут Алиса, ваше величество", -- очень вежливо ответила она, добавив про себя, -- "Чего мне бояться?! В конце концов они его лишь колода карт".
"А эти кто?" -- спросила Королева, тыча пальцем в садовников, распластавшихся вокруг куста роз. Она не могла сама определить, садовники ли они либо солдаты, придворные или собственные дети, поскольку со спины у всех карт рубашки одинаковы.
"Откуда мне знать? Мое не дело!" -- бойко ответила Алиса, сама удивившись своей смелости.
Королева побагровела от злости, с минуту испепеляла ее звериным взглядом и стала орать во всю глотку: "Отрубить ей голову! Отрубить...!!"
"Чушь!" громко и решительно воскликнула Алиса, и Королева осеклась.
Король взял ее под руку и мягко промолвил: "Одумайся, дорогая, ведь она еще дитя!"
Королева сердито отдернула руку и буркнула валету: "Переверни этих!"
Валет исполнил приказание очень осторожно, носком сапога.
"Встать!!!" -- оглушительно заверещала Королева. Садовники дружно вскочили и принялись кланяться налево и направо: Королю, Королеве, их детям и всем кому ни попадя.
"Прекратить!" -- взвыла Королева, -- "От вас уже голова кружится!" Затем, подойдя к кусту роз, продолжила: "Ну, и что вы тут делали?"
"Ваше величество", -- стал покорно признаваться Двойка, опускаясь на одно колено, -- "Мы пытались..."
"Вижу!" -- оборвала его Королева, разглядывая розы, -- "Отрубить им головы!" Шествие двинулось далее. И только три солдата остались позади, чтобы привести приговор в исполнение. Несчастные же садовники бросились к Алисе просить защиты.
"Никто вас не тронет!" -- утешила их Алиса и спрятала садовников в стоящий поблизости огромный цветочный горшок. Солдаты порыскали вокруг с минуту-другую, разыскивая их, а затем преспокойно замаршировали прочь догонять остальных.
"Головы отрублены?" -- гаркнула Королева.
"Голов нет, ваше величество" -- звонко отрапортовали солдаты.
"Прекрасно!" -- крикнула Королева, -- "Играть в крокет умеешь?"
Солдаты молча смотрели на Алису, поскольку вопрос, по всей видимости, задан был ей.
"Да!" -- также по-военному отчеканила Алиса.
"Тогда пошли!" -- рыкнула Королева, и Алиса примкнула к шествию, размышляя на ходу, чего ей теперь ожидать.
"Денек хороший... хороший очень выдался", -- раздался рядом робкий голос. Оказалось, Алиса шла в паре с Белым Кроликом, который все это время тревожно заглядывал ей в лицо.
"Очень", -- согласилась Алиса, -- "А где Герцогиня?"
"Тише! Тише!" -- чуть дыша, залепетал Кролик. Оглянувшись испуганно через плечо, он привстал на цыпочки и шепнул ей на ухо: "Она приговорена к смерти".
"Какие она совершила преступления?" -- поинтересовалась Алиса.
"Говоришь, она заслужила сожаления?" -- переспросил Кролик.
"Да что вы", -- ответила Алиса, -- "Я вовсе не сожалею. Я спросила: за что?"
"А-а! Она выдрала за уши Королеву..." -- только начал Кролик рассказывать, как Алиса просто покатилась со смеху. "Ох, тише!" -- испуганно зашептал он, -- "А то Королева услышит. Видишь ли, она сильно опоздала, и Королева сказала..."
"По местам!" -- скомандовала Королева громовым голосом, и народ стал разбегаться во все стороны, постоянно сталкиваясь друг с другом. Тем не менее через пару минут все заняли свои места и игра началась.
Алиса никогда раньше не видела такого поля для крокета: повсюду то ямы, то канавы, вместо крокетных шаров живые ежи, а вместо молотков -- фламинго, дугами же служили те самые солдаты-крестоносцы, которые встали на четвереньки и выгнули спины.
Первой трудностью для Алисы стало использование фламинго в качестве молотка. Она довольно-таки удобно ухватила фламинго, зажав его туловище под мышкой так, что лапы свисали позади. Однако стоило Алисе выпрямить ему шею, чтобы как следует ударить клювом по ежу, фламинго тут же сгибал ее и заглядывал в лицо с таким недоумением, что нельзя было не рассмеяться. Как только она обратно откидывала ему голову и собиралась начать все с начала, то к своему великому разочарованию обнаруживала, что еж уже развернулся и уползает в траву. В добавок ко всему, куда бы еж ни покатился, везде на его пути попадалась то яма, то канава. Да и солдаты то и дело распрямлялись и бродили по полю с места на место.
Так, помучавшись, Алиса вскоре пришла к выводу, что эта игра весьма трудная.
Все играли одновременно, не дожидаясь свой очереди, то и дело ссорясь и устраивая драки из-за ежей. Тем самым вскоре вывели из себя Королеву, и она заметалась по полю, ежесекундно выкрикивая направо и налево: "Отрубить ему голову! Отрубить ей голову!"
Алисе становилось не по себе. Конечно, она еще не попалась под руку Королеве, но ведь это могло произойти в любую минуту. И Алиса это прекрасно понимала. "Что же тогда со мною будет?" -- думала она со страхом, -- "Ведь их здесь хлебом не корми, лишь бы обезглавить кого-нибудь. Просто поразительно, что кто-то еще остался в живых!"
Алиса озиралась по сторонам, ища спасения и размышляя о том, получится ли уйти незаметно. Вдруг она заметила странное явление в воздухе. Сперва Алиса сильно удивилась, но, присмотревшись, признала в нем знакомую зубастую улыбку. "Да это ж Чеширский Кот. Теперь хоть будет с кем поболтать".
"Как дела?" -- поинтересовался Кот, как только пасть его приобрела достаточные для этого очертания.
Алиса подождала, пока наметятся глаза, и тогда кивнула. "С ним бесполезно говорить", -- подумала она, -- "пока уши не появятся или одно из них по крайней мере". Но уже через минуту обозначилась вся голова целиком. Алиса отпустила своего фламинго и стала описывать ход игры, сильно радуясь, что обзавелась слушателем. А Кот, похоже, решил, что его и так хорошо видно, и кроме головы ничего больше не появилось.
"Я думаю, они играют крайне нечестно", -- начала жаловаться Алиса, -- "Все так сильно скандалят, что сами себя не слышат. И правил в игре, видимо, вообще никаких нет, а если и есть, то их никто не соблюдает. Вы даже не представляете, какой кавардак создается за счет того, что абсолютно все здесь живое. Видите, например, вон ту дугу? Так вот, через нее согласно очередности я должна прокатить шар, а она прогуливается совершенно на другом конце поля. Только что мне нужно было крокировать ежа Королевы, а он убежал, увидев, что мой к нему подкатывается!"
"Кстати, как тебе нравится Королева!" -- тихо спросил Кот.
"Совсем не нравится. Она так ужасно..." -- отвечала Алиса и вдруг заметила, что сзади стоит Королева и подслушивает их. Поэтому Алиса продолжила уже в другом духе: "...здорово играет в крокет, что финал игры очевиден".
Королева разулыбалась и прошла мимо.
Затем подошел Король и, с большим любопытством рассматривая голову Кота, спросил: "С кем ты тут разговариваешь?"
"Вот, позвольте представить вам моего приятеля, Чеширского Кота", -- сказала Алиса.
"Что-то не нравится мне его морда", -- надменно промолвил Король, -- "Тем не менее он может поцеловать мне руку, если ему так хочется". На что Кот заметил ему: "Совсем не хочется!"
"Не дерзи! И нечего так на меня коситься!" -- возмутился Король, прячась за Алису.
"Лишь кот косится на монарха", -- заступилась за него Алиса, -- "Я где-то читала об этом, только не помню где".
"В таком случае нужно его убрать!" -- очень твердо решил Король и позвал проходившую мимо Королеву, -- "Дорогая, я хочу, чтобы ты убрала этого кота!"
У Королевы был только один метод разрешения любых проблем, даже самых малых. "Отрубить ему голову!" -- рявкнула она, даже не обернувшись.
"Я сам схожу за палачом", -- с радостью вызвался Король, что и поспешил сделать.
Алиса решила пока вернуться и посмотреть, как идет игра, тем более что с поля снова доносился голос Королевы, вопившей в истерике от ярости. Уже трех игроков, проворонивших свою очередь, она приговорила к смерти. Алисе все это совсем не понравилось: стояла такая неразбериха, что невозможно было понять, где ее очередь. Так что она поспешила отправиться на поиски своего ежа.
Еж был занят дракой с другим ежиком, что показалось Алисе прекрасной возможностью сбить одного другим. Все бы хорошо, да только оказалось, что фламинго забрел в другой конец сада, где, как она видела, тщетно пытался взлететь на дерево.
Пока Алиса поймала и принесла фламинго, драка закончилась, и оба ежа скрылись. "Хотя, это уж не так и важно", -- подумала Алиса, -- "Все равно отсюда все дуги ушли". Так что она запихнула фламинго под мышку, дабы он опять не убежал, и пошла обратно еще немного поболтать со своим приятелем. Когда Алиса вернулась к Чеширскому Коту, то с удивлением обнаружила, что вокруг его головы собралась огромная толпа. Здесь шел жаркий спор между палачом, Королем и Королевой. Они одновременно орали друг на друга. А остальные же с угрюмым видом молчали.
Стоило Алисе приблизиться, как все трое обратились к ней за помощью в решении спора. Поскольку свои доводы они повторяли ей также хором, то Алиса не скоро поняла их.
Палач заявил, что нельзя отрубить голову, если нет тела, от которого ее отрубить, и что он никогда ничем подобным не занимался и не собирается в свои-то годы.
Король упорно доказывал, что все, что имеет голову, может быть обезглавлено, и нечего разводить демагогию.
Королева решительно заявила, что если сей же миг не будет сделано хоть что-то с этой головой, то полетят головы всех присутствующих (поэтому-то все и выглядели так хмуро и озабоченно).
Алиса не нашла ничего лучшего посоветовать, как: "Это кот Герцогини. Было бы лучше ее спросить об этом".
"Она в тюрьме. Тащи ее сюда", -- сказала Королева палачу, и тот пулей умчался.
Тем временем голова кота стала потихоньку испаряться, и когда палач вернулся с Герцогиней, совсем исчезла. Король с палачом принялись рыскать взад и вперед, разыскивая Кота, остальные же вернулись к игре.
Глава 9:
ИСТОРИЯ МИНТАКРАБА
"Голубушка, ты не представляешь, как я рада снова тебя видеть!" -- пролепетала нараспев Герцогиня, нежно взяв Алису под руку, и они пошли вместе.
Алиса очень обрадовалась тому, что Герцогиня находилась в таком славном расположении духа. Она подумала, что возможно только перец был причиной ее свирепости тогда, на кухне.
"Когда я буду герцогиней", -- сказала себе Алиса (правда, несильно-то и надеясь на это), -- "Я хочу, чтобы на моей кухне совсем не было перца. Суп без него и так хорош".
"Да, да, вероятнее всего это только перец заставляет людей так горячиться," -- продолжала рассуждать она, радуясь своему открытию, -- "от уксуса становятся кислыми, а от касторки человек наполняется горечью, а... а от доброй порции мороженого и всего такого дети добреют. Если б взрослые знали это, то не скупились бы на сладкое..."
Алиса так увлеклась, что совершенно забыла о Герцогине. Поэтому она слегка вздрогнула, когда у самого уха раздался ее голос: "Ты о чем-то задумалась, дорогая, что и заставило тебя умолкнуть. Я пока затрудняюсь сказать тебе, что есть мораль сего, но обязательно вспомню через минутку".
"А может, и нет никакой морали", -- осмелилась предположить Алиса.
"Что ты, что ты, деточка! Мораль имеет все, стоит только ее найти!" -- поучительно сказала Герцогиня Алисе, плотнее прижимаясь к ее боку.
Алисе весьма не нравилась эта близость. Во-первых, потому что Герцогиня была очень уродлива. Во-вторых, потому что ее подбородок приходился как раз в плечо Алисе, а это был острый, неудобный, подбородок. Тем не менее, поскольку Алисе не хотелось быть невежливой, она терпела, насколько это было возможно.
"Теперь игра идет намного лучше", -- сказала Алиса, чтобы хоть как-то поддержать разговор.
"Именно так", -- согласилась Герцогиня, -- "И мораль сего: Любовь, ты зла! Из-за тебя тонули даже корабли!"
"А кто-то говорил, что это из-за необдуманных поступков!" -- намекнула ей Алиса.
"Ах, да!.. Хотя это тоже самое", -- ответила Герцогиня, сильнее вдавливая свой маленький острый подбородок Алисе в плечо, -- "И мораль сего: Смысл слово бережет".
"Как же она любит находить во всем мораль!" -- подумала Алиса.
"Полагаю, тебе интересно, почему я не беру тебя за талию", -- произнесла Герцогиня, спустя некоторое время, -- "Все дело в том, что мне неизвестны повадки твоего фламинго. Установить мне их опытным путем?"
"Он может укусить", -- предупредила Алиса, поскольку ей вовсе не хотелось участвовать в этом опыте.
"Сущая правда", -- воскликнула Герцогиня, -- "Фламинго и горчица -- оба кусаются. И мораль сего: От жизни собачей птица бывает кусачей".
"Но ведь горчица -- не птица!" -- заметила Алиса.
"Как всегда ты права", -- согласилась Герцогиня, -- "Как ясно ты изъясняешься!"
"Это полезное ископаемое, по-моему", -- сказала Алиса задумчиво.
"Ну конечно же! Как раз здесь поблизости ведутся обширные разработки горчичных залежей. И мораль сего: Работа -- не волк, в лесу не лежит", -- подхватила Герцогиня, которая, похоже, готова была согласиться со всем, чтобы Алиса ни сказала.
"А, вспомнила!" -- воскликнула Алиса, пропустив мимо ушей сказанное, -- "Это овощ. Она не похожа на овощ, но это так".
"Полностью с тобой согласна", -- снова поддакнула Герцогиня, -- "И мораль сего: Будь сама собой -- или, проще говоря, -- Не будь такой, какой ты не кажешься другим, кому ты показалась бы такой, какой была бы, если б не казалась другим такой, какая ты есть тогда, когда ты покажешься другим такой, какой ты была".
"По-моему я бы лучше поняла, если бы записала это", -- очень вежливо сказала Алиса, -- "А так я не успеваю следить за вашими словами".
"О! Это еще ничего, по сравнению с тем, как я могу сказать при желании!" -- ответила Герцогиня тоном глубокого удовлетворения.
"Пожалуйста, не утруждайте себя, пытаясь сказать длиннее", -- поспешила попросить Алиса.
"Ну что ты, о труде не может быть и речи!" -- обрадовалась Герцогиня, -- "Дарю тебе все, что я до этого сказала",
"Ничего себе подарочек! Хорошо хоть на дни рождения таких пока не дарят!" -- подумала Алиса, но не решилась сказать это вслух.
"Опять задумалась?" -- спросила Герцогиня, еще сильнее ткнувшись подбородком в плечо Алисе.
"В конце концов вправе я подумать?!" -- резко отозвалась Алиса, поскольку ее это начинало раздражать.
"Ровно столько, сколько свиньи вправе летать. И мор..." -- произнесла Герцогиня.
Алиса сильно удивилась тому, что голос Герцогини оборвался прям посреди ее любимого слова "мораль", и рука ее задрожала в руке Алисы. Подняв голову, Алиса увидела Королеву. Она стояла, преграждая им путь, скрестив руки на груди и хмуря брови, словно тучи.
"Добрый день, ваше величество", -- начала было Герцогиня дрожащим тихим голосом.
"Так, я тебе делаю последнее предупреждение", -- заорала на нее Королева, топнув ногой, -- "Сейчас должна исчезнуть либо ты, либо твоя голова! Причем немедленно! Выбирай!!!"
Герцогиня сделала свой выбор и вмиг скрылась из виду.
"Пошли играть", -- сказала Королева уже Алисе.
Алиса так испугалась, что ни слова не могла произнести в ответ, лишь медленно последовала за ней на крокетное поле.
Гости, воспользовавшись отсутствием Королевы, отдыхали в теньке. Но стоило им завидеть ее, тут же поспешили вернуться к игре. Королева только буркнула, что еще одна секунда промедления стоила бы им жизни.
Во время игры Королева не переставала ругаться с гостями и орать: "Отрубить ему голову!!! Отрубить ей голову!!!" Тех, кого она приговаривала, арестовывали солдаты, переставая, конечно же, при этом быть дугами. Таким образом, примерно через полчаса не осталось ни одной дуги, и все игроки за исключением Короля, Королевы и Алисы были приговорены к смерти и арестованы.
Королева совершенно выбилась из сил и, остановившись, чтобы перевести дух, спросила у Алисы: "Ты еще не повидалась с Минтакрабом?"
"Нет", -- ответила Алиса, -- "Я даже не знаю кто это".
"Да это тот, из кого делают крабовые палочки и варят суп", -- пояснила Королева.
"Я никогда не видела ни его... ни его головы", -- добавила Алиса.
"Тогда пошли, и он расскажет тебе свою историю", -- сказала Королева.
Когда они уходили, Алиса услышала, как Король потихонечку сказал толпе арестантов: "Вы все помилованы". "А вот это уже хорошо!" -- подумала Алиса, ее страшно угнетало количество намеченных Королевой казней.
Вскоре они наткнулись на Грифона (для тех, кто не знает, объясняю -- крылатого льва с орлиной головой), дремавшего на солнышке. "Вставай, лежебокаПроводи эту девочку к Минтакрабу, пусть послушает его историю. А мне нужно вернуться посмотреть ряд казней, назначенных мною на сегодня", -- сказала Королева и удалилась, оставив Алису один на один с Грифоном. Внешность этого создания Алисе конечно не нравилась, однако с ним было куда безопаснее, чем со свирепой Королевой. Поэтому Алиса покорно ждала.
Грифон встал, протер глаза и, проводив взглядом Королеву, пока та не скрылась из виду, хихикнул. "Смехота!" -- сказал он то ли себе, то ли Алисе.
"Что смехота?" -- спросила Алиса.
"Да вон она", -- ответил Грифон, -- "Это все ее фантазия. Знаешь, ведь она никого и не казнит. Пошли!"
"Все тут только и говорят "пошли"," -- думала Алиса, не спеша следуя за ним, -- "За всю мою жизнь, никогда раньше мною так не понукали! Никогда!"
Долго идти не пришлось. Вскоре они увидели Минтакраба, одиноко сидящего на небольшом обломке скалы. Подойдя ближе, Алиса услышала душераздирающие вздохи, и ей стало очень жаль его. "О чем он горюет?" -- поинтересовалась Алиса у Грифона. На что тот ответил в том же духе, что и прежде: "Это все его фантазия. Знаешь, ведь ему и горя нет. Пошли!"
Когда они пришли, Минтакраб лишь молча взглянул на них большими рыбьими глазами, полными слез.
"Со мною девочка. Она хочет узнать твою историю, действительно хочет", -- обратился к нему Грифон.
"Я расскажу ей", -- отозвался Минтакраб таинственно и приглушенно, -- "Садитесь оба, и ни слова, пока я не закончу!"
Алиса и Грифон уселись, после чего несколько минут длилось гробовое молчание. "И когда же он закончит, если и не начинает?" -- подумала Алиса, но терпеливо ждала.
"Когда-то я был настоящим крабом", -- произнес наконец Минтакраб, после чего снова повисла тишина, нарушаемая лишь постоянными тяжкими всхлипами Минтакраба да периодическим урчанием Грифона: "Хр-р-р!"
Алисе так и хотелось встать и сказать: "Спасибо за столь увлекательную историю", -- но продолжала молча сидеть, поскольку ей почему-то казалось, что должно ведь быть продолжение.
"Когда мы были маленькими", -- в конце концов продолжил Минтакраб уже спокойнее, продолжая тем не менее время от времени всхлипывать, -- "Мы ходили в морской лицей. Классным руководителем у нас была старая Черепаха. Мы предпочитали звать ее Сомом..."
"Почему сомом, если он был черепахой?" -- спросила Алиса.
"Потому что Георг Симон Ом лучший в области акустики. Вот мы и звали Черепаху с Омом проводить у нас занятия совместно", -- сердито ответил Минтакраб, -- "Какая ты, право, глупая!"
"Тебе должно быть стыдно задавать такие наивные вопросы", -- добавил Грифон. После этого оба молча уставились на Алису, которая и без того готова была сквозь землю провалиться. В конце концов, Грифон обратился к Минтакрабу: "Продолжай, старина! Не тяни резину!"
Минтакраб возобновил рассказ со слов: "Да, мы ходили в морской лицей, хотя, возможно, ты и не веришь этому..."
"Я такого не говорила!" -- перебила Алиса.
"Говорила!" -- буркнул Минтакраб.
"Прикуси язык!" -- вставил Грифон, прежде чем Алиса снова раскрыла рот.
"Мы получили лучшее образование, ведь фактически днем мы всегда ходили учиться..." -- продолжил Минтакраб.
"Я тоже ходила не в вечернюю школу", -- заметила ему Алиса, "Так что не стоит так гордиться этим".
"И платные курсы проходили?" -- спросил Минтакраб с легкой тревогой в голосе.
"Да", -- ответила Алиса, -- "Мы брали дополнительно уроки французского, музыки..."
"И стирки?!" -- вставил Минтакраб.
"Конечно нет!" -- ответила Алиса пренебрежительно.
"Уф-ф! Значит эта ваша школа была не так хороша", -- с великим облегчением вздохнул Минтакраб, -- "Вот в нашем лицее у нас в договорах писалось: "Французский, музыка и стирка -- платно"."
"Живя-то на дне моря, могли бы это и не изучать", -- заметила Алиса.
"А я и не мог это изучать", -- ответил со вздохом Минтакраб, -- "Я проходил лишь обычную программу".
"И что в нее входило?" -- полюбопытствовала Алиса.
"Ну, литра и правокачание, прежде всего", -- стал вспоминать Минтакраб, -- "Затем различные отрасли арифметики: соление, выбивание, дурение и ужижение..."
"Я никогда не слышала об ужижении. Что это такое?" -- рискнула спросить Алиса.
"Никогда не слышала об ужижении?!" -- воскликнул Грифон, удивленно всплеснув лапами, -- "Надеюсь, ты хоть знаешь, что такое утверждение?"
"Да", -- неуверенно ответила Алиса, -- "Это значит... твердо... увериться... или утвердить что-нибудь, или..."
"Вот именно", -- подхватил Грифон, не дав ей закончить, -- "И если ты после этого говоришь, что не знаешь ужижения, то ты полная простофиля".
Алиса не решилась продолжать расспрос на эту тему, а потому обратилась к Минтакрабу: "Что еще вы изучали?"
"Ну, у нас была ужасория", -- стал перечислять по пальцам (точнее по клешням) Минтакраб, -- "Древняя и новейшая ужасория, затем водография, затем выливание -- преподавателем выливания был старый морской угорь, который раз в неделю учил нас чертению, скальптуре и демонстративно-раскладному искусству".
"И на что это было похоже?" -- поинтересовалась Алиса.
"Ну, сам-то я не смогу тебе это показать", -- ответил Минтакраб, -- "Тут нужен кто-то очень гибкий, не то что я. А Грифон это никогда не учил".
"Времени не было", -- оправдывался Грифон, -- "Потому что я ходил к языковеду. Он был старый краб, действительно был".
"А я никогда к нему не ходил", -- сказал со вздохом Минтакраб, -- "Говорят, он учил конскому и тарабарскому".
"Да, да, да", -- подтвердил Грифон, вздохнув в свою очередь, и оба создания закрыли мордочки лапами.
"А сколько занятий в день было у вас?" -- поспешила Алиса переменить разговор.
"Десять пар в первый день, девять -- следующий и так далее", -- ответил Минтакраб.
"Какое странное расписание!" -- воскликнула Алиса.
"На то они и пары, чтоб постепенно испаряться изо дня в день", -- заметил ей Грифон.
Эта мысль оказалась настолько новой для Алисы, что она изрядно обдумала ее, прежде чем продолжить разговор: "Значит, одиннадцатый день -- выходной?"
"Конечно", -- ответил Минтакраб.
"И что же потом, на двенадцатый день?" -- продолжала любопытствовать Алиса.
"Ну, хватит об уроках", -- перебил Грифон весьма решительным тоном, -- "Давай теперь о развлечениях. Расскажи-ка что-нибудь".
