Сказание о буланом коне Гульсары / пьеса в двух актах

СКАЗАНИЕ О БУЛАНОМ КОНЕ ГУЛЬСАРЫ

(Пьеса в двух актах по мотивам одноименной повести Чингиза Айтматова “Прощай Гульсары!”)

Действующие лица:

1. Танабай Бакасов, табунщик и чабан (в молодости и в старости).
2. Джайдар-апа, жена Танабая.
3. Гульсары, буланый конь, иноходец (в молодости и в старости).
4. Гызылгюль, красная кобылица, подруга Гульсары.
5. Чоро Саяков, председатель колхоза, после—парторг колхоза, друг Танабая.
6. Самансур, сын Чоро, студент.
7. Ибраим, заведующий животноведческой фермой.
8. Бюбюджан, вдова.
9. Торгой, старый табунщик, аксакал.
10. Бектай, молодой чабан подшефной отары Танабая.
11. Джорокул Алданов, новый председатель колхоза.
12. Сегизбаев, уполномоченный из района.
13. Кашкатаев, первый секретарь райкома.
14. Керимбеков, секретарь комсомольского комитета, член партбюро райкома.
15. Животноводы, подпаски, сакманщицы, жители киргизского аила, дети.
16. Лошади разной масти

I акт

Киргизский аил*. Глинобитный дом Танабая. Обеденное время. Т а н а б а й и Ч о р о только что обедали и принялись пить чай. Входит Д ж а й д а р с подносом и раскладывает на скатерти чайник, пиял и сладости. Уходит.

Ч о р о . Хочешь знать, Танабай, почему тебе не везет? От нетерпения. Ей-богу.
Все тебе скорее да скорее. Все люди как люди, едут спокойно, а ты соскочишь—и бегом в
гору прешь, точно за тобой волки гонятся. ( Т а н а б а й молча разливает чай по пиялам.) А что выигрываешь? Ничего. Все равно сидишь там наверху, дожидаешься других. И в мировую революцию один не вскочишь, учти, будешь ждать, пока все подтянутся. (Делает глоток из пиялы.) Понимаешь, был я третьего дня в горах. Старики спрашивают, все ли солдаты вернулись с фронта? Да все, говорю, кто в живых остался. "А когда думают браться за работу?" Работают уже, отвечаю, кто на поле, кто на стройке, кто где. А они: "Это и мы знаем. А табуны кому водить? Будут ждать, пока мы помрем, так нам немного уже осталось". Стыдно мне стало. (Немного помолчав.) И до каких пор будешь размахивать кувальдой? Кузнецкое дело это для молодежи. У нас табунщиков не хватает, хороших и добросовестных. Так что выручай, Танабай. Ты пойдешь, тогда и других заставим.
Т а н а б а й . Хорошо, Чоро. Попробую, поговорю с женой. (В сторону.) Жизнь-то какая прошумела над головой, а ты, Чоро, все такой же. Сгораешь от своей доброты. Может, это и хорошо. Всякое повидали за войну, нам бы всем добрее быть. Может, это и есть самое верное в жизни? (Чоро прощаясь уходит. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Рассвет. Лучи восходящего Солнца озаряет вершины гор покрытые снегом. Постепенно в округе становится светло: предгорья и низины покрыты волнистой травой; свежая зелень усыпана разноцветными весенними цветами. Стоит юрта кочевника покрытая белой кошмой, рядом с ней казан на треножке, кумган, большие кувшины для кумыса и другие утвари кочевников. Слышны топот бегущего табуна на пастбищу, и цокот лошади табунщика, и звонкое ржание косячного жеребца. Временами слышен голос самого табунщика: «Айт, айт, айт!» Т а н а б а й и Т о р г о й .

Т о р г о й ( Т а н а б а ю ). Вот и посчитали. И молодые, и сеголетки, и жеребцы, и кобылицы—все на месте, в целости и сохранности. Принимай табун! (Подает расписанную бумагу, Т а н а б а й не прочитав, молча расписывается в акте приме-сдачи.).
Т а н а б а й (полушутя). В наследство что оставляешь, аксакал? Табун-то не ахти, а?
Т о р г о й ( невозмутимо). Какой есть, табун как табун, хвалиться
особенно нечем, погоняешь—увидишь.
Т а н а б а й (примирительно). Да я так, отец, к слову.
Т о р г о й (сдвинув с глаз нависшую шапку). Один есть! (Направляя рукоятку камчи в сторону табуна.) Вон тот буланый жеребчик, что с правого края пасется. Далеко пойдет.
Т а н а б а й . Это который—вон тот, круглый, как мяч? Что-то мелковат с виду,
поясница короткая.
Т о р г о й . Поздныш он. Выправится—ладный будет.
Т а н а б а й . А что в нем? Чем он хорош?
Т о р г о й . Иноходец от роду.
Т а н а б а й . Ну и что?
Т о р г о й . Таких мало встречал. В прежние времена ему цены не было бы. За
такого в драках на скачке головы клали.
Т а н а б а й (восторженно). О-о-о, смотри, как идет! Смотри!
Т о р г о й (задорно). А ты как думал. Он на голос чуткий, смотри, как поднадает на крик! (Размахивает шапкой.) Айт, айт, ай-та-а-ай!
Т а н а б а й . Ну спасибо, Торгой-аке, хорошего коня вырастил. На душе даже веселей
стало.
Т о р г о й (сурово). Хорош.Только ты смотри, не сглазь. И прежде времени не болтай. (Скребя в затылке.) На хорошего иноходца, как на красивую девку, охотников много. Девичья судьба какая: попадет в хорошие руки—будет цвести, глаза радовать, попадет к какому-нибудь дурню—страдать будешь, глядя на нее. И ничем не поможешь.Так и с хорошим конем. Загубить просто. Упадет на скаку.
Т а н а б а й . Не беспокойся, аксакал, я ведь тоже разбираюсь в этом деле, не
маленький.
Т о р г о й . Вот то-то. А кличка его – Гульсары*. Запомни.
Т а н а б а й . Гульсары?
Т о р г о й . Да. Внучка прошлым летом приезжала гостить. Это она так прозвала его. Полюбила. Тогда он стригунком был. Запомни: Гульсары. Пока его не тронь. И никому не доверяй. Весной сам объезжай его. Да смотри, осторожней. Как пойдет под седлом, сильно не гони. Задергаешь, собьется с иноходи, испортишь коня. Да смотри, чтобы в первые дни не опился сгоряча. Вода на ноги упадет, мокрецы пойдут. А когда выездишь - покажешь, если не умру... ( Уходит. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Киргизская степь покрытая весенней травой и полевыми цветами простирается с одной стороны в предгорье, с другой стороны заканчивается ущельем. Предгорье каскадно переходит в скалистые горы. На небе одинокий беркут. Где-то вдалеке слышен голос собак табунщиков; слышен цокот и ржание приближающейся одной лошади. На сцене появляется Г у л ь с а р ы .

Г у л ь с а р ы (оглядываясь по сторонам). Гызылгюль* Гызылгюль! Где ты!? (Вслед за цокотом появляется Г ы з ы л г ю л ь ) Ну, почему так долго? Я жду, жду не дождусь.
Г ы з ы л г ю л ь. Какой нетерпеливый, дождешься!
Г у л ь с а р ы . Гызылгул, смотри какая красотище! Такую красоту нигде не встретишь. Я помню прошлую весну, когда сосунком был, бегал по степи рядом с мамой. Она была самой красивой и гривастой кобылой в нашем табуне. Я любил те мгновения, когда она превращалась в ласковое, теплое молочное облако. От изобилия сладкого молока я захлебывался, оно у меня пенилось на губах. Какие эти были упоительные минуты! Увы, это продолжалось недолго, совсем недолго.
Г ы з ы л г ю л ь . И где она сейчас? В вашем табуне?
Г у л ь с а р ы . Наступило время холодов, исчезли зеленые луга, горы покрылись снегом, река обмелела. Вместе с метелью, мама превратилась в вихрь и тот недосягаемый мир бесшумно утонул и исчез. Мне кажется ее угнали в другой табун. Иногда она мне снится. Иной раз кажется слышу ее голос издалека как эхо, и хочется стремглав бежать в ту сторону откуда доносилось ржание, и каждый раз мое сомнение как бред усиливает мою нерешительность—вдруг эта не она… Я знаю, она не хотела меня оставлять. Она звала меня. Я заржал рыдая, в последний раз зовя маму изо всех сил..
Г ы з ы л г ю л ь (после некоторго молчания). А я с мамой не разлучаюсь—мы всегда вместе.
Г у л ь с а р ы . Ты счастливая. Иногда так хочется снова стать сосунком и прильнуться о бок матери, слышать ее сердцебиение и почувствовать на холке ее шершавый, теплый, влажный язык.
Г ы з ы л г ю л ь . А давай, в «догонялки»! (Весело смеется и начинает бегать по сцене, Г у л ь с а р ы вслед за ней. После нескольких кругов они исчезают за кулисами. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Ночь. Зима. Буран, идет снег. Неспокойно в табуне. Лошади жались друг к другу, дрожат. Они оттеснили Г у л ь с а р ы на самый край, и он никак не может пробиться в кучку к Г ы з ы л г ю л ь . Вдалеке слышен вой волков. Табун дрогнул, напрягся, прислушиваясь. Все стихло.

Г у л ь с а р ы (в сторону). Я чую что-то неладное. Где же хозяин? Он так нужен в эту минуту, хотя бы голос его услышать, вдохнуть дымный запах его шубы. А его нет. (Повернув голову в сторону, резко отскакивает в сторону.) Это волк! (Табун тотчас же шарахается и срывается с места). Гызылгюль, где ты?
Г ы з ы л г ю л ь (из табуна ее голос). Я здесь, милый!
Г у л ь с а р ы . Беги сколько есть сил! На нас напали волки. (С диким визгом и ржанием обезумевшие лошади лавиной иссчезают в кромешную тьму. Слышен яростный крик табунщика: "Кайт, кайт, кайта-а-айт!" и лай собак. Раздается выстрел, затем второй и топот копыт лошадей. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Кабинет председателя колхоза. Ч о р о и Т а н а б а й

Т а н а б а й. Ты на меня не смотри так! Я тебе не фашист! Где сарайи для табунов,
где корм, где овес, где соль? На одном ветру держимся! Разве же так велено
нам хозяйствовать? Посмотри, в каком рванье мы ходим! Посмотри на наши
юрты, посмотри, как я живу! Хлеба досыта не едим. На фронте и то в сто раз
лучше было. А ты еще смотришь на меня, будто я сам передушил этих лошадей! (Подписывает бумагу, лежащую на столе и размахивая листом бумаги.) Каждый год составляем такой акт о падеже скота, что толку. Прикрываясь этой бумажкой привыкли равнодушно смотреть на хояйство, и это из года в год. (Немного успокоившись и запинаясь.) Ну, ты, ты прости меня, я погорячился.
Ч о р о . Это ты должен простить меня. (Берет трубку телефона). Вызовите кладовщицу!

Входит К л а д о в щ и ц а .

Ч о р о . Выдай ему пять кило муки.
К л а д о в щ и ц а . А как же ясли-сад?
Ч о р о . Какие ясли? Вечно ты все путаешь! Выдай! (Свет на сцене постепенно гаснет.)

Г у л ь с а р ы и Г ы з ы л г ю л ь .

Г ы з ы л г ю л ь . Почему ты все время бегаешь так быстро, как угорелый? Я не поспеваю за тобой.
Г у л ь с а р ы . Знаешь, бег—моя страсть, он меня будоражит. Иногда так хочется взмыться в небо и прыгать с облака на облако до изнеможения. ( Слышно как Т а н а б а й поет песню.) У хозяина хорошее настроение. Я узнаю его настроение по его песням. Эта песня мне тоже очень нравится. Люблю я его еще когда он нас кормит солью.
Г ы з ы л г ю л ь . Лизать соль я тоже очень люблю, особенно в последнее время я ее часто и много стала есть. (Уходят.)

Стойбище Т а н а б а я . Т а н а б а й с укруком*, табунщики—помощники
Т а н а б а я

Т а н а б а й (ударяя палкой по пустому ведру). Кто хочет кисленькой соли, подойди! Кому соль, подходи! (Кладет на землю ведро с палкой берет укрук и пригнувшись подкрадывается к кулисами и набрасывает укрук. За кулисами тянут за конец укрука, Т а н а б а й изо всей силой пытается удержать. За кулисами слышно рокот сбежавшего табуна, затем храп и топот одной лошади.) Айт, айт Гульсары! Да, подожди же ты! Никто тебе зла не желает. (За кулисами резко дернули за конец укрука, табунщик падает лицом вниз, но не упускает из рук укрука и быстро встает. Подбегает П е р в ы й т а б у н щ и к на подмогу. Конец укрука перестает дергаться, слышен только храп лошади и топот ее копыт.) Тек, тек, Гульсары, не бойся, стой, стой! Ну вот, ладненко, будь умницей. Только перестань дергаться, себе же навредишь. (Подает конец укрука помощнику, подходит к кулисам, одной рукой делает движения имитирующие поглаживание и не оборачиваясь помощнику. В т о р о й т а б у н щ и к «надевает» на шею воображаемой лошади длинный аркан. ) Уздечку. (Поданную помощником уздечку «накидывает» на голову воображаемой лошади.) Стой, Гульсары, стой, умница. (Слышен хрип и беспокойный топот лошади. Кричит помощнику) Накрутку! (Помощник подбегает с накруткой в руке и имитирует действие, похожее на накручивание палкой на губах лошади. После «взнуздания» железной удилой, помощник «оседлает» коня. Пока один помощник держит за аркан, а другой за конец укрука, Т а н а б а й «ставит» одну ногу на «уздечку» и «садится» на воображаемую лошадь. То, что лошадь встал на дыбы видно по поднимающихся ввысь концов укрука и аркана. Помощники имитируют движения бега лошади по кругу.) ( Слышен голос Т а н а б а я .) Айт, айт Гульсары! Молодец друг, молодец! (Свет на сцене постепенно гаснет.)

Ночь. Светит Луна. У стойла привязанный понурив голову стоит Г у л ь с а р ы . Его на ночь оставили не расседланным и не разнузданным. Слышен цокот копыт одной лошади, появляется Г ы з ы л г ю л ь .

Г ы з ы л г ю л ь (оглядываясь по сторонам, увидев в темноте Г у л ь с а р ы подходит к нему, обнимает его). Ну, здравствуй дорогой! Я тебя долго искала. ( Оглядывает Г у л ь с а р ы с ног до головы.) Ой, что они с тобой сделали! Я видела как ты встал на дыбы когда накинули на тебя аркан, яростно заржал и отпрянул, и потащил табунщиков, волоча их по земле. Женщины в ужасе закричали и погнали своих мальчишек к юртам
Г у л ь с а р ы . Ты меня прости, что говорю так невнятно—удила мешают и губы болят. Я бы их еще по-дальше поволок бы, но резко голова закружилось и дышать стала трудно. Чуть шевелнешься, аркан мертвой хваткой впивается в горло, еще эта накрутка морду выворачивает наизнанку, вызывая немыслимую боль в губе. Такая боль, аж, глаза лезли на лоб.
Г ы з ы л г ю л ь (поглаживая по голове Г у л ь с а р ы ). Бедненький мой, что они с тобой сделали.
Г у л ь с а р ы . Я испугался от неожиданности и разозлился когда хозяин сел на седло. Показалась, что на меня набросился леопард. Забыв про аркан и накрутку прыгнул в небо—в единственный возможный выход.
Г ы з ы л г у ю ь (смеясь). Да, два раза ты скинул хозяина с седла.
Г у л ь с а р ы . Наверное мне до утра придется стоят на ногах с «доспехами», коротко и крепко привязанным. Очень устал и ужасно хочется пить. Еще эта жгучая боль в губах…
Г ы з ы л г ю л ь (сочувственно). Потерпи дорогой, все образуется. Видимо, наша лошадиная доля такая. Люди, они сильнее и умнее нас, они знают что делать. Я пойду, до свидания! Не унывай! Буду навещать! Пока! (Обнимает иу ходит. Г у л ь с а р ы плачет. Рассветает. Приходит Т а н а б а й с ведром.)
Т а н а б а й . Ох, Гульсары, ну и потаскал ты вчера меня. Что? Продрог? Смотри, как
подвело тебя. (По-дружески треплет по шее Г у л ь с а р ы .) Ну, ты не обижайся, друг. Не вечно тебе ходить без дела. Привыкнешь, все пойдет на лад. А что намучился, так без этого нельзя. Жизнь, брат, такая штука, подкует на все четыре ноги. Зато потом не будешь кланяться всякому встречному камню на дороге. Проголодался, а? Пить хочешь? Знаю... (Подносит ведро к губам Г у л ь с а р ы, тот жадно пьет. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Киргизское селение—аил. Несколько молодых женщин на колхозном поле. Слышен ржание лошади и цокот ее копыт.

П е р в а я ж е н щ и н а . Ой, кто-то едет
В т о р а я ж е н щ и н а . Какой-то джигит куда-то спешит.
Б ю б ю д ж а н (с гордостью). Это Гульсары скачет, а всадником непременно должен быть Танабай.
Т р е т ь я ж е н щ и н а . Эй, табунщик! Остано-ви-ись! (Женщины загораживают путь всаднику.Слышно, что за кулисами всадник останавливается. Стаскивают Т а н а б а я с седла, хохочат, визжат, вырывают из его рук камчу. Т а н а б а й в окружении женщин, держа в одной руке вожжей.)
Ч е т в е р т а я ж е н щ и н а . Признавайся, когда привезешь нам кумыса?
П е р в а я ж е н щ и н а . Мы тут на поле с утра до вечера, а ты на иноходце раскатываешь!
Т а н а б а й . Кто же вас держит? Идите табунщиками. Только накажите мужьям, чтобы
они подыскивали себе других. Замерзнете в горах, как сосульки.
Т р е т ь я ж е н щ и н а . Ах, вот как! (Женщины снова принимаются тормошить его.)
Т а н а б а й (обращаясь к Б ю б ю д ж а н ). Ты заметь Бюбюжан, как он тебя любит. А ну погладь, погладь еще. ( Б ю б ю д ж а н протягивает руку за кулисы и имитирует поглаживание.) Ишь как уши развесил. Прямо теленок. А в табунах сейчас жизни нет от него. Дай только волю. Грызется с жеребцами, как собака. Вот и держу его под седлом, боюсь, как бы не покалечили. Зелен еще. (Женщины уходят тихо.)
Б ю б ю д ж а н . Он-то любит.
Т а н а б а й . Хочешь сказать, что другие не любят?
Б ю б ю д ж а н . Я не о том. Мы свое отлюбили. Жаль мне тебя будет.
Т а н а б а й . Это почему же?
Б ю б ю д ж а н . Не такой ты человек, тяжело потом тебе будет.
Т а н а б а й . А тебе?
Б ю б ю д ж а н . Что мне? Я вдова, солдатка. А ты...
Т а н а б а й (шутливо). А я член ревизионной комиссии. Вот встретил тебя и выясняю кое-какие факты.
Б ю б ю д ж а н . Что-то ты часто стал выяснять факты. Смотри. Нам не по пути. Ну, прощай. Некогда мне.
Т а н а б а й . Слушай, Бюбюжан!
Б ю б ю д ж а н . Ну что? Не надо, Танабай. Зачем? Ты же умный человек. Мне и без тебя тошно.
Т а н а б а й . Что ж, я тебе враг, что ли?
Б ю б ю д ж а н . Ты себе враг.
Т а н а б а й . Как это понимать?
Б ю б ю д ж а н . Как хочешь. (Уходит. Т а н а б а й тоже собирается уходить. Из-за кулис выходят женщины.)
Ж е н щ и н ы . Смотри, попадешься, поймаем! (Т а н а б а й машет им рукой в знак прощания. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Киргизская степь. Вдали видны высокие горы. На предгорье видны кирпичные и глинобитные дома сельчан, кое-где вырисовываются юрты. Неподалеко течет река. В открытое поле собралось люди разного возраста, тут женщины и дети. У людей праздничное настроение. Намечаются скачки и аламан-байга*. Гул, гомон и топот вперемешку. В кругу гарцуют старики, распорядители игр. По рядам пронесся гул: "Гульсары! Гульсары!.."

Г л а в н ы й р а с п о р я д и т е л ь и г р (выходя в середину, торжественно). Просите у народа благословения! (Один из аксакалов поднимает руки с открытыми ладонями вверх. Он прочитав молитву говорит «Оомиин!» после чего проводит ладонями по лицу. Все следуют его примеру. Всадники напрвляются к своим скакунам.) Ну-ка выстроились в один ряд! Да, угомоните же этого ретивого гнедого! Или придется мне его вывести из скачки. (Поднимает белый платок, через некоторое время опускает его вниз. Слышен топот множества копыт, улюлюканье, гикание скакунов и шум толпы. Люди встают с мест и смотрят в ту сторону, куда поскакали лошади. Среди толпы слышны возгласы: «Гнедой! Джапарбай гони быстрее!», "Гульсары, Гульсары, Гульсары!" А вместе с ним гремело и имя его хозяина:"Танабай! Танабай! Танабай!" )
Г л а в н ы й р а с п о р я д и т е л ь и г р . Первым к финишу прискакал буланый иноходец Гульсары, всадник Танабай Бакасов! ( Вручает Т а н а б а ю приз. Аксакалы поднимают руки открытыми ладонями, один из них читает молитву, произносит «Оомиин!» и все зрители следуют им.) Через сорок минут быть в готовности к аламан-байга, желающие участвовать прошу отмечаться!

Т а н а б а й , несколько его односельчанинов и друзей-всадников. Гости из соседного аила.

П е р в ы й о д н о с е л ь ч а н и н ( обнимая Т а н а б а я ). Молодец Танабай, молодец и твой конь тоже! И на скачках первым прискакал, и на аламан-байге тоже победил. Поздравляю! Дай Бог тебе и коню твоему здоровья и долгих лет жизни!
В т о ро й о д н о с е л ь ч а н и н . Выпьем, Танабай, за Гульсары: если бы не он, не видать нам сегодня победы. (Всадники и гости рассаживаются за скатертью, выпивая закусывают.)
Т р е т и й о д н о с е л ь ч а н и н (к гостям). Да, ваш карий жеребец могуч был, как лев. И парень тот силен. Далеко он пойдет.
Т а н а б а й . Это верно. А у меня и сейчас перед глазами, как Гульсары уходит от
перехвата, прямо стелется по земле травой. Дух захватывает глядя.
В т о ро й о д н о с е л ь ч а н и н . Что и говорить. В прежние времена батырам бы на нем в набег ходить. Не конь, а дулдул!*
П е р в ы й о д н о с е л ь ч а н и н . Танабай, ты когда собираешься пустить его к кобылам?
О д и н и з г о с т е й . Спасибо за хлеб-соль, за угощение, но нам пора.
Т р е т и й о д н о с е л ь ч а н и н (гостям). Спасибо вам за игру!
О д и н и з г о с т е й . Стыдно конечно, возвращаться в аил без приза, надеялись выиграть на аламан-байге, и то не досталось. Ну ничего в следующий раз крепко будем стоять. Будьте здоровы! Встретимся теперь осенью! (Г о с т и уходят, вслед за ними удаляется топот копыт.)
Т а н а б а й . Да он и сейчас уже гоняется, но пока рано. А к следующей весне как
раз будет впору. С осени отпущу гулять, чтобы тело набрал... (Все распрощавшись уходят. Т а н а б а й слегка покачиваясь подходит к кулисам где якобы стоит Г у л ь с а р ы . Одной рукой он «потрепывая» холку, а другой рукой «сунув» под потник, обращается мнимой лошади.) Остыл немного? Устал? Я тоже чертовски устал. А ты не косись, ну выпил, так в твою же честь. Праздник. Да и то малость. Я свое знаю, ты это учти. И на фронте знал меру. Брось, Гульсары, не косись. Уедем сейчас в табун, отдохнем... («Садится» на «лошадь» и уходит. Слышен цокот ускакающей лошади. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Лунная ночь. Аил. В утопающем саду дом Б ю б ю д ж а н а . Слышен трель соловья. Держа за конец поводья Г у л ь с а р ы , который остается за кулисами, появляется Т а н а б а й .

Т а н а б а й . Красота какая! А тихо как! Только соловей заливается. Ты понимаешь, Гульсары, а? Где тебе... Тебе в табун, а я... (Спускает вожжи из рук, подходит к дому и стучит в дверь.)
Г о л о с Б ю б ю д ж а н а (из дома). Кто там?
Т а н а б а й . Это я, Бюбюжан, открой. Слышишь, это я! (В доме вспыхивает огонек, и окна тускло светятся.)
Б ю б ю д ж а н (В белом платье с расстегнутым воротом и темными волосами на плечах появляется у двери.) Ты чего? Откуда так поздно?
Т а н а б а й (негромко). Ты извини, с праздника. Поздно прискакали. Устал. А конь совсем заморился. Его на выстойку надо, а табуны далековато, сама знаешь.
Б ю б ю д ж а н (передернув плечами). Холодно. Ну что стоишь? Заходи, коли так. Эх ты (тихо смеясь), придумал. Я и сама извелась вся, пока ты тут топтался на коне. Как мальчишка.
Т а н а б а й . Я сейчас. Коня поставлю. (Исчезает за кулисами.)
Б ю б ю д ж а н . Ставь вон там в углу у дувала.
Т а н а б а й (возвращаясь и обращаясь к Б ю б ю д ж а н .) От тебя пахнет теплом и каким-то диковинным запахом незнакомой травы. (Обе заходят в дом и свет в окнах гаснет. Во дворе светло от лунного света. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Вокруг постепенно светает. Мрачная погода: нависли черные тучи, слышен раскат грома и временами сверкает не яркая молния. Т а н а б а й и Б ю б ю д ж а н выходят во двор.

Б ю б ю д ж а н (стоя у открытой двери и приникнув головой к плечу Т а н а б а я ). Исколол усами. Когда еще придешь?
Т а н а б а й (обнимая и целуя Б ю б ю д ж а н ). Не знаю, дорогая. Теперь моя одна нога будет здесь. (В белом нижнем белье без шапки направляется к стойлу где привязан Г у л ь с а р ы . Приближаясь к кулисам кивнув в сторону воображаемой лошади). Бюбю, поди сюда, слышишь, погладь его, поласкай!
Б ю б ю д ж а н (Подходя к Т а н а б а ю, протягивает руку за кулисы). Какой конь красивый, как спелое желтое яблоко, и свежий, и крепкий! Статный, сильный как хозяин. (Улыбнившись смотрит на Т а н а б а я . Слышен раскат грома. Молнии. Издалека слышны тревожное ржание лошадей, топот табунов и еле слышный зов Г ы з ы л г у л ь.)
Г о л о с Г ы з ы л г ю л ь. Помогите! Гульсары, где ты? Спеши на помощь! ( За кулисами слышны частый стук копыт и громкое ржание лошади. Т а н а б а й еле удерживает вожжи.)
Т а н а б а й (протягивая повод лошади Б ю б ю д ж а н .) Постарайся удержать, пока я не сяду на седло. ( Б ю б ю д ж а н изо всей тянет за конец вожжей к себе. Т а н а б а й закрывая голову руками, подкрадывается к коню и молниеносно бросается вперед и успевает вскочить на седло.) Камчу скорей! ( Б ю б ю д ж а н подает плетку. Орет на коня) Стой, стой, убью скотина! Б ю б ю д ж а н скорей отвязывай! ( Б ю б ю д ж а н с трудом отвязывает натянутый канат от стойла и воображаемый конь за кулисами «уводит» Т а н а б а я в прочь. Неуспевшая отпустить конец каната Б ю б ю д ж а н падает навзничь. Стук копыт и ржание лошади постепенно удаляется. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Степь. Д ж а й д а р взволнованно ходит по степи.

Д ж а й д а р (С волнением). Лишь бы живой был. Что с табуном? Где теперь лошади? Не дай бог, умчатся в низовья к железной дороге. Крушение! Помоги мне, аллах, помоги! Помогите, арбаки*, где вы? Не спотыкайся, Гульсары, не подводи! Вези хозяина туда, в степь—к табуну!
Г о л о с р е б е н к а (за кулисами). Вот он, Джайдар-апа, вон он едет! (Появляется Танабай в грязном нижнем белье.)
М о л о д о й п а р е н ь и з а и л а ( подходя к Т а н а б а ю , радостно.) А мы вас ищем!
Т а н а б а й (в сторону). Эх, мальчишка, мальчишка... (Увидев жену бубнит в нос.) Заблудился…
Д ж а й д а р (разглядывая мужа с ног до головы). Что ж ты, не успел даже одеться. Хорошо еще штаны да сапоги при тебе. И не стыдно? Ведь ты уже не молод. Дети вот скоро взрослые, а ты... ( Вполголоса Т а н а б а ю .) Ты тут побудь. Привезу тебе поесть, да во что одеться. Людям-то как покажешься на глаза? (Уходит.)
Т а н а б а й . Там я буду, внизу. (Падает на землю, рыдает, трясясь плечами. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Степь. Г у л ь с а р ы и Г ы з ы л г ю л ь .

Г ы з ы л г ю л ь. Где ты вчера пропадал?
Г у л ь с а р ы . С хозяином гостили женщину упругими, удивительными руками как твои губы и мягким бархатным голосом. Я слышал твой голос, как ты призывала на помощь. Потом разразился ураган, помчали в сторону табуна, а там никого. Долго рыскали вернулись домой очень усталыми. Хозяин был очень расстроеный. Он лежал вниз лицом, и плечи его тряслись от рыданий. Я никогда не видел его таким грустным. Мне нравится когда он поет.
Г ы з ы л г ю л ь ( улыбаясь и нежно). А мне нравится когда ты так заботливо, по-отечески оберегаешь махоньких жеребят прямо как отец. Чуть что проглядит матка, ты уже там, не даешь жеребенку упасть куда-нибудь или отбиться от косяка.
Г у л ь с а р ы . Я люблю жеребят, с ними весело. Некоторые из них так быстро скачут, что вот-вот догонит.
Г ы з ы л г ю л ь . Еще люблю когда ты танцуешь, ты так красиво танцуешь, иногда мне становится стыдно, что не умею танцевать.
Г у л ь с а р ы . Я тебя научу. Вот смотри! (Берет за руки Г ы з ы л г ю л ь и начинает ее обучать танцу.)
Г ы з ы л г ю л ь (кружась вокруг Г у л ь с а р ы ). Ты так же будешь любить нашего жеребеночка?
Г у л ь с а р ы (с удивлением). Ты что?!
Г ы з ы л г ю л ь . Да. У нас будет жеребеночек…
Г у л ь с а р ы (радостно обнимая и приподнимая Г ы з ы л г ю л ь ). Ур-ра, у р-ра! Спасибо Гызылгюль, что обрадовал доброй вестью. (Кружатся вместе и танцуют. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Степь. Стойбище Т а н а б а я . В юрте Т а н а б а й и Д ж а й д а р .

Д ж а й д а р . Надо бы съездить в интернат к сыну, а заодно и на базар, к станции,
купить там на барахолке кое-что из одежды для детей и для нас.
Т а н а б а й . В таком случае, оседлаю я иноходца сейчас же, с утра, по-раньше. А то не успею обернуться.
Д ж а й д а р . Смотри, тебе виднее. (Снаружи слышно топот верховых, кто-то ехал к ним.)
Т а н а б а й . Глянь-ка, кто там? Гости к нам едут. ( Д ж а й д а р выходит из юрты, вслед за ней выходит Т а н а б а й . )

И б р а и м со спутником .

И б р а и м ( развеяв руки в стороны, широко улыбаясь). Ассалом алейкум, ба-ай!
Т а н а б а й ( сдержанно). Алейкум ассалом! (Пожимает приехавшим
руки.)
И б р а и м . Как живы-здоровы? Как лошади, Танаке, как сам?
Т а н а б а й . В порядке.
И б р а и м . Слава богу. За вас я не беспокоюсь.
Т а н а б а й . Прошу в юрту. ( Д ж а й д а р стелила для гостей новую кошму, а на кошму бостек из козьих шкур—специальный полог для сидения на полу.)
И б р а и м . Здравствуйте, Джайдар-байбиче. Как ваше здоровье? Хорошо ли
ухаживаете за своим баем?
Д ж а й д а р . Здравствуйте, проходите, садитесь сюда. (Все рассаживаются.)
Т а н а б а й (жене). Налей нам кумыса ( Д ж а й д а р по пиялам разливает кумыс и раздает мужчинам.)
И б р а и м (запивая кумыс). Сейчас самое верное дело—животноводство. Здесь хоть летом молоко, мясо, а на полеводстве или там на других работах—вовсе ничего. Так что лучше сейчас держаться табунов, да отар. Верно ведь, Джайдар-байбиче?!
Т а н а б а й (обращаясь к С п у т н и к у И б р а и м а .) Что-то не узнаю я тебя, брат,
Не сын ли ты покойного Абалака?
С п у т н и к И б р а и м а . Да, Танаке, я его сын.
Т а н а б а й . О, как время идет! Взглянуть приехал на табуны? Любопытно?
С п у т н и к И б р а и м а (стесняясь и неуверенно). Да нет, мы...
И б р а и м (перебивая спутника). Он приехал вместе со мной. Мы тут по делу.
(Обращаясь к Д ж а й д а р . ) Кумыс у вас, Джайдар-байбиче, прямо отменный. А запах какой крепкий. Налейте-ка еще чашку. ( Д ж а й д а р молча разливает кумыс из кувшина.) Танаке, мы к вам по такому делу, вот с такой бумагой. (Вынимает лист бумаги из заплечной сумки.) Прочтите.
Т а н а б а й (читает вслух). «Распоряжение. Табунщику Бакасову. Отправить иноходца Гульсары на конюшню для верховой езды. Председатель колхоза. 5 марта 1950 года».
И б р а и м . Ты наверное в курсе дела, что после того, как Чоро по болезни сдал должность, прислали нового председателя, Джоракула Алдановича. Чоро теперь парторг колхоза. (Осторожно.) Вот по такому небольшому делу и завернули к вам, Танаке
Т а н а б а й (Спокойно). Хорошо, Ибраим, дело это никуда не ускачет. Попьем еще кумыса, поговорим.
И б р а и м . Ну конечно, вы же разумный человек, Танаке.
Т а н а б а й (молча сложив бумагу вчетверо, положил в нагрудный карман гимнастерки и злобно в сторону). Разумный! Черта с два поддамся на твои лисьи слова!
И б р а и м (выжидающе). Танаке, нам пора собираться. ( Натягивает оползшие голенища сапог, встряхивает прихорашивая свой лисий тебетей*.)
Т а н а б а й . Вот что, завферма, передай председателю: Гульсары я не отдам. Он у
меня табунный жеребец. Маток кроет.
И б р а и м (изумленно). Ой-бой, Танаке, да мы вам вместо него пять жеребцов дадим, ни одна матка холостая не останется. Разве же это вопрос?
Т а н а б а й (отирая вспотевший лоб). Не нужны мне ваши пять жеребцов! Что твоему председателю не на чем ездить, что ли? Лошади на конюшне перевелись? Почему именно Гульсары потребовался?
И б р а и м . Ну как же, Танаке? Председатель—руководитель наш, —уважение,
стало быть, ему. Ведь он в район ездит, и к нему люди приезжают. Председатель на виду, при народе, так сказать...
Т а н а б а й . Что так сказать? На другом коне признавать его никто не будет? Или
если на виду, так обязательно на иноходце?
И б р а и м . Обязательно, не обязательно… Но, вроде полагается. Вот вы, Танаке,
солдатом были на войне. Разве вы ездили на легковой, а генерал ваш на грузовике? Нет, конечно. Генералу —генеральское, а солдату—солдатское. Резонно?
Т а н а б а й (неуверенно). Здесь дело другое. Не отдам. А неугоден—убирайте с табуна. Пойду в кузницу. Там вы у меня молот не отберете.
И б р а и м (обеспокоившись и взволнованно). К чему так, Танаке? Мы вас уважаем, ценим. А вы как маленький. Разве же вам к лицу так? (В сторону.) Кажется, влип. Сам наобещал,
сам подсказал, сам вызвался, а этот упрямый тип все дело срывает. (Тяжело вздохнув, обращается к Д ж а й д а р .) Сами посудите, Джайдар-байбиче, ну что такое один конь, ну иноходец? В табуне каких только лошадей нет—выбирайте любую. Человек приехал, прислали его...
Д ж а й д а р (резко прерывет И б р а и м а ). А ты что так стараешься?
И б р а и м (сбиваясь, развевает руки в стороны). А как же? Дисциплина. Мне поручили, я человек маленький. Не для себя. Мне хоть на ишаке. (Ища поддержку у С п у т н и к а , оборачивается к нему.) Вот спросите, сына Абалака послали пригнать иноходца. ( С п у т н и к молча кивает головой.) Нехорошо получается, председателя нам прислали, он наш гость, а мы всем аилом коня порядочного не можем подарить. Узнает народ, что скажет? Где видано такое у киргизов?
Т а н а б а й . Вот и хорошо, пусть узнает аил. Я поеду к Чоро. Пусть он рассудит.
И б р а и м . Вы думаете, Чоро скажет—не отдавать? С ним согласовано. Подведете
только его. Вроде саботаж. Нового председателя не признаем, к старому идем жаловаться. А Чоро—человек больной. Зачем портить его отношения с председателем? Чоро будет парторгом, ему работать с ним. (Наступило молчание.)
Д ж а й д а р (тяжело вздохнув, мужу). Отдай, не держи людей.
И б р а и м . Вот это разумно, так бы давно, спасибо вам, Джайдар-байбиче. (С п у т н и к у) Пошли! (Оба встают и направляются к табуну. С п у т н и к по пути схватывает укурук прислоненный юрте. Имитируют ловлю мнимой лошади за кулисами: закидывают укурук, затем аркан. «Взнуздают и оседлают» Г у л ь с а р ы . Слышны топот и ржание лошади.) Спокойно, Гульсары, спокойно. («Уводит» коня. Т а н а б а й резко вскакивает с места и бежит за ними.)
Д ж а й д а р (выбегая из юрты). Стой, не смей!
Т а н а б а й (возвращается обратно, подбегая к жене, злобно глядя в упор). Ты почему? Ты почему сказала отдай? А-а, ты мстишь за ту прошлую ночь. Но причем тут Гульсары? Стерва. (Поднимает руку для удара.)
Д ж а й д а р (спокойно). Уймись. Опусти руки. Послушай, что я тебе скажу. Разве Гульсары твоя собственная лошадь? Личная? Что у тебя есть своего? Все у нас колхозное. Этим живем. Иноходец тоже колхозный. А председатель—хозяин колхоза: как скажет, так и будет. А насчет того напрасно думаешь. Можешь хоть сейчас уходить. Уходи. Она лучше меня, красивей, моложе. Хорошая женщина. Я тоже могла овдоветь, но ты вернулся. Сколько я тебя ждала! Ну пусть это не в счет. У тебя трое детей. Куда их? Что им скажешь потом? Что они скажут? Что я им скажу? Решай сам. (Танабай злобно передернув плечами молча уходит. Свет на сцене гаснет.)

Юрта Т а н а б а я . Ночь. Т а н а б а й и Д ж а й д а р . Т а н а б а й молча входит в юрту. Д ж а й д а р (поливает из кумгана на руки Т а н а б а я , протягивает полотенце. Подает ужин Т а н а б а ю .

Т а н а б а й . Не хочу. Возьми темир-комуз*, сыграй "Плач верблюдицы". ( Д ж а й д а р берет темир-комуз подносит его к губам и дергая указательным пальцем тоненькую стальную струнку начинает играть «Песню о верблюдице, потерявшей белого верблюжонка».)
На фоне мелодии комуза за кулисами слышен женский голос: «Уже неделя. как я тебя ищу мой темноглазый верблюжонок. Где ты, отзовись! В этом пустынном краю одни песчаные барханы и саксаулы. Я заглядываю в каждый уголок, тебя нигде нет. Если бы ты знал, как я тоскую по твоей белоснежной шерсти, как я хочу лизнуть ее. Отзовись! Бежит молоко из вымени, из переполненного вымени, струится по ногам. Где ты? Отзовись! Бежит молоко из вымени, из переполненного вымени. Белое молоко. Где ты, мой темноглазый верблюжонок?» ( Т а н а б а й опустив руки, склонив голову молча слушает мелодию до конца. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Степь. Ночь. Слабый свет Луны. Г ы з ы л г ю л ь , Г у л ь с а р ы .

Г ы з ы л г ю л ь (взволнованно). Гульсары! Где ты? Ты снова куда-то пропал. Отзовись! (Уходит. Появляется Г у л ь с а р ы с обрывками веревки недоуздка, бежит рыская Г ы з ы л г ю л ь.)
Г у л ь с а р ы . Гызылгюль! Я пришел, я здесь. Ну здравствуй , дорогая! ( Они обнимаются.)
Г ы з ы л г ю л ь. Привет, дорогой! Где ты был? С хозяином куда ездил? От тебя неприятный запах.
Г у л ь с а р ы . Меня отдали в аил, теперь у меня новый хозяин будет. Я из конюшни сбежал. Там настоящая тьюрма: каждому коню отдельный загон. Тесно, не развернешься и не пробежишься вольно. И такой затхлый запах, душит, еле сдержался, вырвал привязь, и сбежал. К тебе.
Г ы з ы л г ю л ь (мило улыбаясь). Ты у меня молодец! (Уходят. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Степь. Раннее утро. Т а н а б а й обходит табун.

Т а н а б а й (подходит к кулисам и от удивления приседает. Радостно.). О, Гульсары, это ты!? Ты вернулся!? Значит, сбежал-таки, оборвал повод. Молодец! Ай, какой ты молодец! Это, что у тебя на спине!? Не седло, а кресло какое-то. Такое ощущение, что на тебя ездит не джигит, а баба толстозадая. Ну погуляй, погуляй, так и быть, я умолчу. Ну-ну, иди к своим. Эх, ты еще не знаешь за тобой пустили погоню, они прибегут сюда. Они точно знают, что ты здесь. Тьфу! (Размахивая укуруком.) Кайт-кайт-кайт! (Свет на сцене постепенно гаснет.)

Степь. Ночь. Слабый свет Луны. Г ы з ы л г ю л ь , Г у л ь с а р ы .

Г ы з ы л г ю л ь (радостно). Ты снова сбежал от нового хозяина?
Г у л ь с а р ы . Здравствуй , дорогая! ( Они обнимаются.)
Г ы з ы л г ю л ь. Привет, дорогой! Сегодня ты пахнешь не так неприятно, как вчера
Г у л ь с а р ы . Теперь я опытный. Вел себя смирно. И конюх снял седло и потник. На этот раз не стал ломать деревянную перкладину оглобли, а стал ждать пока заснет конюх и со всеого размаха дернул за повод, порвал ее в клочья.
Г ы з ы л г ю л ь (мило улыбаясь). Ты у меня молодец!
Г у л ь с а р ы. Сегодня толстозадый новый хозяин меня бил по лицу плеткой. Ты же знаешь я люблю быстрой езды, а он чтобы усмирить меня бил камчой по морде.
Г ы з ы л г ю л ь (охает, рассматривает лицо Г у л ь с а р ы ). Ой-ой-ой! Ах ты мерзавец! Попадись мне, распорю живот копытом.
Г у л ь с а р ы . От него пахнет неприятным запахом, особенно когда пьет этот вонючий арак*. Вчера он заходил в вонючий кабак с друзьями, а я стоял грызя удила у большой коновязи в луже и шарахался в сторону от громыхающих грузовиков (я их вижу превый раз). Наконец-то вышел толстозадый хозяин и предложил по пути в аил дурацкую скачку по грязи. Захмелев от спиртного он хотел сразу с места в карьер и ударил плетью по крупу так сильно, я подумал что оторвали кусок мяса. Это место у меня до сих пор болит. Я его понес во весь опор, как он сам того хотел. Он трюхал в седле, болтаясь мешком. Кричит, на помощь вызывает. Вместо того, чтобы натянуть вожжи, он бил меня по лицу
Г ы з ы л г ю л ь (сочувственно гладит по лицу Г у л ь с а р ы .) Вот зверь, а! Чтобы ты лопнул мерзавец. (Свет на сцене постепенно гаснет.)

Ранее утро. Юрта Т а н а б а я . Т а н а б а й , Д ж а й д а р и конюхи из аила.

Т а н а б а й (обращаясь конюхам). Вы что там, безрукие, что ли, не можете уследить за конем председателя. Вяжите его покрепче. (Обращаясь к Гульсары стоявшему за кулисами рассерженно.) Ты что, дурак! Что тебя носит сюда нелегкая? Дурак ты и есть дурак. Тебя все равно отлавливают и уводят назад, в аил. У меня дурное предчувствие: как бы с тобой плохо не поступили. Ох Гульсары, Гульсары! (передает поводя конюхам. Конюхи уходят.)
Д ж а й д а р (латает кошмы юрты). До каких пор будем мучиться? Смотри, это же не кошма, а прах, сыплется, как песок. А кереге-уки* во что превратились! Стыдно сказать. Ты хоть добился бы, чтобы дали нам хотя бы новые кошмы. Хозяин ты дома или нет? Должны же мы наконец зажить по-людски...
Т а н а б а й . Я был несколько раз у Чоро. Попросил вместо кошмы хотя бы шерсть выделили, сами из нее накатали бы кошму. А они в ответ: «Какая шерсть! Ты что, с луны свалился? Вся шерсть идет на продажу по плану, в хозяйстве не положено оставлять ни грамма». Говорили, что шерсть—ценное сырье. На экспорт идет. Дефицит. На внутрихозяйственные нужды расходовать шерсть нецелесообразно. И предложили взамен брезентовую палатку.
Д ж а й д а р (наотрез, резко). Лучше уж в дырявой юрте жить, чем в палатке. Нет-нет! Как хочешь, а в палатку я жить не пойду. Палатка для бессемейных разве, и то на время, а мы с семьей, у нас дети. Купать их надо, воспитывать, нет, не пойду. (Про себя.) Нецелесообразно, нецелесообразно. (Свет на сцене постепенно гаснет.)

Юрта Т а н а б а я . Ночь. Все спят. С табуна проносится тревожное ржание жеребцов и стук копыт.

Д ж а й д а р (тряся за плечо Танабая ). Танабай, Танабай! Проснись.
Т а н а б а й (полусонно). А, что?
Д ж а й д а р . Слышишь, в табуне что-то. Дерутся жеребцы. Наверно, опять Гульсары
прибежал.
Т а н а б а й . Будь он проклят! Покоя нет никакого! (Быстро одеваясь, берет укрук и бежит в сторону табуна.)
Т а н а б а й (подходя к кулисам, обращается якобы стоявшему Г у л ь с а р ы .) Что с тобой сделали, а? Кто же это додумался заковать тебя! И чего ты притащился сюда, болван разнесчастный?.. (Плачет.) Надо же—в такую даль, через реку, через рвы и кочки допрыгал сюда в кандалах, добрался-таки до табуна. Всю ночь, наверно, прыгал, всю ночь шел. Один, под звон цепей, как беглый каторжник. (Качает головой сочувственно причмокивая. (Гладит иноходца, подставляяил лицо ему под губы.) Ну и ну! Как же нам быть, а? Бросил бы ты это, Гульсары. Не поздоровится тебе. Глупый ты, глупый. Ничего-то ты не знаешь... (Осматривая Г у л ь с а р ы .) Ссадины-то, полученные в драке, заживут. А вот ноги потер кандалами крепко. Венчики копыт кровоточат. (Возвращается в юрту, будит Д ж а й д а р берет сумку с инструментами и обе подходят к кулисам—к Г у л ь с а р е . Танабай сидя на корточках «снимает» с Г у л ь с а р ы кишен*.)
Д ж а й д а р (держа под уздцы, прикрывает иноходцу глаза). Бедненький. Это столько километров по бездорожью прыгал с кандалами! Вся копыта изранена, хорошо, что только передние.
Т а н а б а й (снимая с Г у л ь с а р ы кишен, злобно произносит). Не иначе Ибраим
раскопал у стариков кишен. Его это дело. Да и чье же еще? Войлочная обшивка кишена оказалась гнилой, моль побила. Когда прыгал конь по воде, обшивка слезла, обнажила железо.
(Швыряет кишен подальше, с глаз долой. Смазывает мазь кровоточины на ногах иноходца, а Д ж а й д а р ведет коня к воображаемой коновязи. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Стойбище. Рассвет. Разнузданный и расседланный Г у л ь с а р ы стоит у коновязи. «Прискакивает» Г ы з ы л г ю л ь.

Г ы з ы л г ю л ь. Привет милый! Я всю ночь ждала тебя, тебя все нет и нет. (Обнимаются.)
Г у л ь с а р ы . Вчера с толстозадый хозяин в райцентре снова зашел в кабак. Вышел, еле на ногах стоит. Он сам не смог садиться в седло, прохожие подсадили. На обратном пути снова гнал. Он как сядет не шелохнется: впереди арык, я перепрыгиваю через него, а от него никаких действий. Он не знает или не хочет приподниматься на стремени. Когда я приземлился на тот берег арыка, он словно прикленный в седло, своим тяжелым весом так придавил поясницу—чуть хребет мне переломал. Я от такой тяжести и сильной боли присел, а он вылетел из седла и плюхнулся оземь.
Г ы з ы л г ю л ь. Ха-ха-ха. Он не лопнул? Ха-ха-ха.
Г у л ь с а р ы . Нет. Он быстро встал на ноги и видимо отрезвел. Держа в одной руке вожжи, а в другой нагайку начал хлестать мне по лицу, сопровождая каждый взмах крепкой руганью. Я пытался бежать но удила резали мои губы как ножом. Наконец он устав, пытался сесть в седло, а я от испуга, что он снова начнет хлестать, убегал. Это его еще пуще разозлило—он еще несколько раз хлестанул куда попало и вынужден был половину пути идти пешком. В аил вернулись к вечеру. А в конюшне меня ждали кандалы…
Г ы з ы л г ю л ь . (разглдядывая ноги Г у л ь с а р ы .) Бедненький мой! Сколько пыток и лишений ты терпишь. А давай, отсюда убежим, куда глаза глядят!
Г у л ь с а р ы . Куда убежишь, везде люди. Даже если от людей убежишь, от судьбы не уйдешь. (Свет на сцене постепенно гаснет.)

Ранее утро. Юрта Т а н а б а я . Т а н а б а й , Д ж а й д а р и конюхи из аила.

Т а н а б а й (с кишеном в руках, конюхам со злостью). Забирайте Гульсары! А кишен этот передайте председателю и скажите ему: если еще раз посмеет заковать иноходца, я ему этим кишеном голову размозжу. Так и скажите!.. ( Д ж а й д а р стоит как окаменевшая, одной ладонью закрывая рот, другой держа за вырез платья. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Аил. Конюшня колхоза. Новый председатель колхоза Д ж о р о к у л А л д а н о в , И б р а и м , ветеринар с саквояжем в белом халате и конюхи с арканом и плетью. За кулисами слышен топот и ржание лошади.

П е р в ы й к о н ю х (размахивая лопатой на воображаемую Г у л ь с а р ы за кулисами). Стой! Стой, черт!
И б р а и м (обращаясь к председателю). Начинать, Джорокул Алданович? ( П р е д с е д а т е л ь молча кивает головой. Обращается конюхам.) Ну, что стоите, начинайте! (Суетливо.) Ну, давайте! (Торопливо вешает на гвоздь в воротах конюшни свой лисий тебетей. Шапка срывается, падает в навоз, брезгливо отряхивает ее и снова вешает.Обращается к председателю заискивающе.) Вы бы посторонились чуток, Джорокул Алданович, а то ведь, не ровен час, заденет копытом. Конь—тварь неразумная, всегда жди подвоха. (Конюхам возившихся вокруг Гульсары с веревками и арканом, с фальцетом.) Быстр-р-рей! Вали! (Конюхи рывком тянут на себя аркан. За кулисами слышен грохот падающей лошади ее всхрапывание.) Наваливай, дави, держи! (Метается туда-сюда. Все кидаются на коня и наваливая прижимают коленями.) Голову, голову прижимайте к земле! Вяжи! Тяни! Так. Да побыстрей. Возьми тут еще разок. Тяни, еще раз, еще. Вот так. Теперь зацепи здесь, вяжи узлом! Фу, наконец-то!
П р е д с е д а т е л ь колхоза (задыхаясь и отирая вспотевший лоб). Ну и силища! (Приседает на корточки у изголовья, Гульсары торжествующе улыбается.) Мы сейчас тебя оскопим и перестанешь бегать по ночам.
В т о р о й к о н ю х . Теперь не шелохнется, если даже он трактор!
И б р а и м (потирая руки обращается к П р е д с е д а т е л ю ). Ну вот, Джорокул Алданович, все в порядке. Начнем? ( П р е д с е д а т е л ь в знак согласия молча кивает головой.
В е т е р и н а р (раскрывает саквояж и приступает к делу. После заверщения операции). Теперь он никуда бегать не будет. Все, набегался. (Собирает инструменты и уходит. Свет на сцене постепенно гаснет.)

Конец первого акта

Сценарий Какаджана Балканова