Квириты / рассказ

КВИРИТЫ

«Так что же ты предлагаешь?» — спросит кто-нибудь из вас.
Прежде всего, все вы должны изменить свой образ действий. Люди с не знающим устали языком, в душе трусы, забывающие о свободе, как только уйдете со сходки. Остерегайтесь их коварства. Ибо, действуя иным способом, они бессильны против вас, если вы будете едины. Будьте бдительны и не называйте рабства покоем, изменяя смысл понятий в меру своей трусости…
Я сразу представил речь этого плебейского трибуна Макра в нашей Верховной Раде и даже слова, после которых должен начаться мордобой.
«Если вы считаете это миром и согласием, то одобряйте величайший переворот в государстве и разрушение его устоев, утверждайте навязанные вам законы, миритесь со спокойствием при рабстве и подавайте потомкам пример, как уничтожить государство ценой его же крови…».
Но зазвонил телефон:
— Это Алмаз, — по-военному четко сказал Алмаз. — В шесть у нас собрание. Сбор внизу, на Майдане, возле магазина… чайханы…
— А что за сыр-бор?
— Это не телефонный разговор.
— Якши, — сказал я.
— Ничего якши, — сказал Алмаз. — Все, конец связи.
«Ныне, квириты, надо быть рабом или повелевать, испытывать страх или внушать его!» — еще успел сказать консул Лепид в своем обращении к Римскому народу.
Но его уже никто не слушал, так как, жена включила зомбоящик. Он, как всегда, показывал «Майдан», на котором, как всегда, жгли покрышки и били в барабаны, чтобы отпугнуть злых духов.
Потом со сцены выступали «боксер», «суслик» и «удав». Что говорил «боксер» никто не понял, так как он и сам не понимал, откуда у него берутся слова, которых он еще не думал.
В интернете писали, что это чип. Чтобы укрепить мозг. Чип, конечно, китайский, хотя фирма американская. Почти «Майкрософт». Сейчас все с такими чипами. Но это тайна, о которой, порой, не догадывается даже сам юзер. Он думает, что он трибун, политик или звезда порока, а, на самом деле, это просто чип, который проник в него с пивом.
«Суслик» говорил много и правильно, пока у него не начали мерзнуть зубы, а точнее, протез, вставить который ему посоветовали эксперты ЕС для усиления харизмы. Он даже в порыве благодарности родил слоган:
— ЕС — это yes! ЕС — это… lex (чуть, было, не вырвалось — «протез», что сразу выводило слоган в заголовки мировых СМИ и прочих Же).
— Дупа! — хищно изрыгнул «Удав» и начал прорываться к микрофону, чтобы сказать народу главное.
Но почему-то, кроме этой «дупы», ничего в голову не приходило. И сейчас он стоял, слегка покачиваясь, как перед прыжком в пустоту, которая, как всегда, готова была его принять, а он, как всегда, не готов прыгнуть.
И тогда из пустоты на сцену выскочил бес по имени Орест Лютый, который начал исполнять «писню» — «Убый в соби москаля». И пустота подхватила, закружила, и понеслась в безумном танце, который было уже не остановить.
На какой-то миг показалось, что все это кино. Что-то типа фильма Тарантино, когда ни сам режиссер, ни толпа не знают, какое в итоге получится кино — то ли это будут «Бесславные ублюдки», то ли «Бешенные псы».
А, может, и режиссера никакого нет. А есть пульт, и есть кнопка. И каждый из нас может управлять этим миром, только не догадывается. А кто догадывается, тот почему-то долго не живет.
Был у меня друг детства по кличке Ден, который на полном серьезе доказывал, что в каждом телевизоре есть такая «штучка», которую не определит ни один мастер. С помощью этой «штучки» можно прослушивать и просматривать, что делается в каждой квартире. Он от этой «штучки», можно сказать и в Афган тогда сбежал.
Но самое интересное — с помощью этой «штучки» можно не только подсматривать, а и воздействовать.
— Как это — воздействовать? — еще спросил я.
— А кто его знает — как. Это даже не сразу начинаешь понимать. Неужели с тобой такого не было, когда вечером думаешь одно, а утром просыпаешься и делаешь совсем другое?
— Наверное, было, сейчас уже и не вспомнить.
— То-то и оно. Они нарочно так делают, чтобы не вспомнить.
— Да, кто… они?
На что Ден даже отвечать не стал. Молча, докурил в темноте сигарету и растворился в ночь, из которой уже нет возврата.
После него осталась книга: Гай Саллюстрий Крисп «О заговоре Катилины» и «Югуртинская война». Она была издана в 1981 году Академией Наук огромным тиражом 150 000 экземпляров, и в этом, казалось, был некий тайный смысл, который я в тот момент не понимал, а Ден понял, и это решило его судьбу.
Несколько раз я даже порывался ее читать, но дальше «Заговора Катилины» не пошел, так и зависнув на фразе: «Когда мужчины начинают вести себя, как женщины, а женщины, как мужчины, — государство рушится».
А несколько дней назад зачем-то снова достал книгу, которую в этот раз читал как-то странно — с любой фразы и с любой страницы, на которой случайно откроется книга. И сейчас это была совсем другая книга, которая необъяснимо вмещала в себя все — и дымящие покрышки Майдана, и грозный бой барабанов, и фильмы Тарантино, и «письни» бесноватого Ореста Лютого, и даже этот звонок Алмаза.

— Ситуация такова, — без предисловий начал собрание староста поселка Алмаз. — Сегодня ночью неизвестные с оружием в руках захватили здание Верховной… как его — Рады…
— «Пентагон», — уточнил депутат Петрович.
— «Пентагон», — подтвердил Алмаз.
— Что значит — захватили? Его кто-нибудь не отдавал? — подал голос из черной бороды Фарид.
— Захватили, это значит — захватили. А… давал или не давал… — смерил его цепким взглядом Алмаз.
— И что значит — «неизвестные»? Кому — «неизвестные? И вообще — откуда они взялись? — загудели мужики.
— Вечером из телевизора узнаем, — сказал Алмаз.
— Из него узнаешь!..
— Вот поэтому мы здесь, — перехватил инициативу депутат. — До полной ясности нам нужно организовать самооборону нашего поселка…
— А то вот так придут к тебе, Тимур, ночью неизвестные с оружием в руках и скажут…
— Твоя жена теперь моя жена, — скажут или:..
— Ты теперь моя жена.
— Да они и говорить ничего не будут…
— Короче, — прервал этот разгул демократии Алмаз. — По списочному составу в поселке тридцать пять мужиков. На собрании присутствует двадцать шесть. Это где-то семь по четыре… Так и будем нести дежурство, каждая четверка по три часа.
Подвыпивший болгарин решительно прошел к Алмазу и протянул ему замусоленный военный билет:
— Капп­и-тан зап-паса к месту дис-локации­ при-был, — доложил он по форме.
— Аусвайс, — пояснил его друг немец с видавшим виды трофейным биноклем на груди.
— А оружие выдавать будут? — поинтересо­вались пацаны лет шестнадцати-семнадцати, которые целыми днями на «Запоре» без глушителя с жутким ревом гоняли по поселку.
— От вас и без оружия на вашем драндулете страшно, — утешила их гречанка Ника.
— Насчет оружия вопрос правильный­, — рассудител­ьно сказал староста Алмаз. — В штабе сельсовет­а сказали, что черенки от лопат можно использова­ть... Пока. А там будет видно.
— Это пойдет? — спросил Шевкет, доставая сразу из обоих карманов два пистолета — один стартовый,­ другой — револьвер,­ который стрелял какими-то писательскими пульками «Флобера».
— По весу, как пистолет, — уважительно сказал немец.
— А по пулькам, как говно, — презрительно цыкнул болгарин.
— Банку от пива пробивает, — сказал Шевкет, пряча пистолеты в карманы. — А если в пульку добавить немного пороха, то можно…
— Еще электрошокер можно, — вспомнил Алмаз, пытаясь подсветить­ фонариком-электрошок­ером список присутствующих, но по ошибке нажал не ту кнопку, долбанув, искрой. — Еще можно с собой собак взять...
— И котов... — добавила гречанка Ника. — У меня Барсик и без шокера может глаз выцарапать.
— Боевой кот, — сказал Шевкет.
— Отряд боевых котов создать… По типу боевых дельфинов, которые раньше охраняли Севастополь, — подхватил идею зубной техник Юра.
— И всех вооружить электрошокерами, — сказал Шевкет. — Я котов имею в виду. Это будет бомба…
— Точнее говоря — шок.
— А против кого, собственно­, война? — на всякий случай уточнил немец.
— Пока не ясно, — сказал Алмаз. — Но в штабе сказали, что надо быть готовым.
— Я готов, — сказал немец, старательн­о пытаясь устоять под тяжестью своего бинокля.
— Оно и видно, — сказала доктор Ника. — Совсем готов.

Сам поселок располагался над Долиной, на Горе. Это место выбрали депортированные греки, которые 23 года назад стали возвращаться из средней Азии. Потом к грекам начали подселяться и другие депортированные — крымские и казанские татары, армяне, болгары и даже немцы. И теперь это была как бы Греция в миниатюре, с греческими названиями улиц (Афинская, Олимпийская, Македонского), а поселение назвали — Понтос, что в переводе означало — «море». Немного странновато, конечно, словно море могло находиться на горе.
Но местный философ Александрос, этот феномен объяснил просто — море уходит и приходит, а греки остаются. Они, как ракушки прирастают к камню, чтобы сделать его крепче и остаться в этом месте навсегда. И в доказательство показал окаменевшую раковину, которую нашел, когда рыл фундамент своего дома.
«Видишь — здесь раньше было море. А там, где море и горы, рано или поздно появляются греки. Или наоборот. Видимо, закон природы такой».

В моем отряде оказались татарин Фарид, лет 45, с бородой, очень верующий, каждое утро к 5 часам ездит с братом в мечеть на намаз, татарин Шевкет лет тридцати в камуфляжно­й форме со своими пистолетами, молодая врач, гречанка Ника — вышла на дежурство вместо отца,­ который в это время находился на заработка­х в Греции, и зубной техник грек Юра, который был всеми событиями очень возбужден, так как своими глазами видел машину непонятной марки очень похожую на военную.
— Только не надо о политике, — сразу предупредил Фарид. — А то все рассоримся и будем думать друг о друге плохо.
— И телевизор не смотреть, — добавил зубной техник Юра. — Эти рептилоиды на нас гипнозом действуют. Просто вынимают мозг…
— А как же мы узнаем, кто нас захватил? — спросила доктор Ника.
— Телевизор все равно врет, — подтвердил Шевкет.
— И газеты врут, — сказал Фарид.
— Можно еще по телефону позвонить.
— Вопрос только — куда? Уже ночь.
— О, я могу другану позвонить, — загорелся зубной техник Юра. — Он сейчас вояка, в воинской части под Севастополем стоит.
— Лежит… Ты хотел сказать — лежит, — уточнила доктор Ника. — В это время все нормальные люди уже давно лежат. Даже вояки…
— Ты, ничего не знаешь, — сказал грек Юра. — Может, нормальные и лежат, а все остальные в это время сидят. А точнее, ведут бой… в своем танчике... До четырех часов утра, порой, не смыкая глаз. Там такой адреналин, что и бабу уже не надо. «Мир танков» игра называется. Поэтому, сейчас в армию и народ попер — дома жена, дети, работа, различные дела делать надо. А в армии никто тебя из такого танчика не выгонит. Могут и к награде представить по итогам боёв.
— А как же тогда с самолетами? — спросила Ника.
— А то же, что и с танками, — сказал грек Юра. — «Мир самолетов», — игра называется. Точно так же сидишь, а точнее — летишь в самолете и ведешь бой. Еще больше адреналина, чем в танчиках. Сегодня во всех армиях в эти игры играют. С одной стороны тренинг и солдаты при деле. Даже в самоволку перестали убегать. Да и что в этой самоволке делать?
С другой стороны, горючее для танчиков не надо, запчасти не надо, в мазуте ковыряться не надо… Да и сами танчики, получается, не надо. А значит и ангары с ремонтной базой и прочими железяками, — не надо.
Сегодня в принципе и армии не надо. Можно прямо, не выходя из квартиры, готовить бойцов… И они уже практически готовы. Но самое интересное — теперь и война не нужна.
То есть, она нужна, война всегда нужна, как двигатель прогресса, который никто не отменял. Только теперь это будет совсем другая война.
Просто наши хорошо подготовленные пацаны в танчиках и самолетах смело сразятся с такими же хорошо подготовленными пацанами в танчиках и самолетах других стран, и сразу станет ясно, кто в этом мире главный, а кто прикидывается…
— А кто прикидывается? — спросила Ника.
— Это мы еще узнаем, — сказал грек Юра. — Когда война закончится.
— А что она уже началась?
— Идет по всем фронтам. Но это сильно не афишируется. Можно сказать, военная тайна.
— А корабли… с кораблями как? — спросил Шевкет.
— Что касается кораблей… «Мир кораблей», — игра называется. Только уже сидишь не в танчике или в каком-нибудь «Бэкфайере», а на подводной лодке класса «Тайфун», которой противостоит авианосец «Джордж Буш» или «Нимиц», и твоя задача долбануть его торпедой, чтобы самолеты не успели взлететь.
— Теперь мне все ясно, — вздохнула Ника.
— Что ясно?
— Куда все мужики подевались.
— Да, сегодня или ты в танчике, или… тебя как бы нет, раз в дальнейшей игре не участвуешь.
— Но я, же, вот… — возмутилась Ника. — Участвую… Правда, еще не знаю в чем.
— Понимаешь, мать… — грек Юра на какое-то время замолчал, пока желтый луч его лазерного фонарика задумчиво скользил по лесистым склонам гор и по разноцветным крышам домиков где-то далеко внизу. — Этого никто не ожидал… Короче, жизнь в игре оказалась интереснее самой жизни. Там хоть на «Бэкфайере» можно полетать или из какой-нибудь «Пантеры» пострелять. Мужик, словно вспомнил, что он мужик. А здесь… прозябание одно. Дом — работа — пиво… Не тот уже адреналин.
— Да, я тебе сейчас такой адреналин покажу! — набросилась на него Ника. — Адреналина ему в жизни не хватает!
— Молчи, молчи, задиристая человеческая самка! Вот от таких самок мужики и сбегают в танчики.
— По крайней мере, теперь ясно, где этих мужиков искать. Ну что — давай, звони своему танкисту.
На какое-то время грек Юра отстал поговорить по телефону и уже с топотом догонял команду.
— Докладываю обстановку на фронтах: нас никто не захватывал.
— А как же тогда… — даже выхватил пистолет Шевкет. — Я сам видел… по телевизору показывали. Зеленые человечки захватили «пентагон».
— Может, они уже… и Бахчисарай захватили, — слегка дрогнул в голосе Фарид.
— Вот в этом-то и весь прикол, — торжествующе сказал грек Юра. — Нас никто не захватывал. То есть, может и захватывал… но только в телевизоре. В телевизоре кого угодно можно захватить. И зеленые человечки — в телевизоре… с ручными пулеметами типа «Печенег», а точнее — из игры «Arma 2”, который еще и на вооружение не поступал.
— Ты хочешь сказать…
— Я уже сказал. Все это игра… Только не «Мир танков», не «Мир кораблей» и даже — не самолетов. А самое интересное… — грек Юра от волнения даже попросил у Ники закурить. Словно дымом сигареты готовил их к окончательному прояснению разума. — Что все мы, сами того не подозревая… и, не замечая… стали участниками этой игры… в телевизоре…
— И Алмаз?
— И Алмаз…
— И депутат?
— И депутат… Короче, все, кто смотрит телевизор и не сидит сейчас в танчиках… Так как, это совсем другая игра.
— А Майдан?.. со всеми его… хероями…
— И колесами…
— И эти придурки с кастрюлями на головах…
— И Майдан, — выстрелил горящим окурком в звезды грек Юра, словно подводя черту. — И даже Верховная Рада с ее президентами и мордобоем, который называется демократией … Хотя, если подойти клинически… с точки зрения, так сказать, морга…
— Якши, — осторожно начал Фарид. — Но если все это игра, то должен же быть какой-то победитель.
— Который получает все, — подтвердила Ника.
— Я тоже об этом думал, — сказал грек Юра. — Просто за время своей жизни победитель это «все» не успевает получить. Разве что в другой жизни. Или в третьей… Как всегда, в игре.
— А я хочу это «все» получить сейчас, — упрямо сказала Ника. — Только чтобы не в танчике сидеть. И не в истребителе. А где-нибудь… на Бали… нежась на пляже, с задорным бананом в руке.
— Тогда у тебя это будет игра в игре — тоже штука интересная, но здесь уже простым бананом не ограничишься.

Незаметно, за разговором, поднялись на вершину Понтоса, где на фоне звездного неба темнел контур дома хромого грека Зорбы, который в это время, наверное, уже спал и видел цветные сны.
Знающие люди рассказывали, что из всей своей жизни хромой Зорба провел в тюрьме в сумме двадцать четыре года. Поэтому и построил дом подальше от людей и поближе к звездам.
С вершины было рукой подать до Чатырдага, за которым находилось море. А в самом Чатырдаге находилась база пришельцев. Они сами вышли на контакт с Зорбой, когда он пил пиво «Stella», тоскливо глядя на звезды сквозь дырявый потолок крыши, словно из обсерватории.
На самом деле, это пришельцы смотрели на него сквозь дырявый потолок крыши и даже смогли прочитать, как называется пиво, которое пьют на этой странной планете, чтобы выйти на связь с космосом.
Так Зорба стал контактером.
В первый свой контакт пришельцы сделали ему крышу. Причем, не из какого-нибудь отстоя, а из металла очень похожего на оцинковку.
Во второй контакт — вставили окна и двери, чтобы окончательно подготовить его обсерваторию к зиме, которая в горах может прижать не по-детски.
В третий контакт — через весь Понтос проложили дорогу на гору к его дому, половину которой даже покрыли асфальтом (что само по себе уже было чудо, а на вторую половину чуда никто и не рассчитывал).
Хотел еще попросить у пришельцев протянуть к нему в обсерваторию воду, но из продажи исчезло пиво «Stella», а на контакт с другими позывными пришельцы почему-то не шли.
— Тихо! — сказал Шевкет, прислушиваясь к подозрительному лаю собак, который доносился от дома хромого Зорбы.
— Это они, — прошептала Ника.
— Кто они? — спросил грек Юра.
— Откуда я знаю… зеленые человечки…
— Из телевизора… — пояснил Фарид.
— Короче, сделаем так… — принял командование на себя Шевкет. — Вы тут пока за камнем остаетесь в засаде, а я на разведку. Только не курить. Дым за двести метров можно почувствовать.
— Я тоже хочу… в разведку… — сказала Ника. — Может, кому медицинская помощь понадобится.
— Трупу уже ничего не понадобится, — утешил ее Шевкет, с пистолетом растворяясь в темноте.
— Пока интересно, — сказал грек Юра. — Еще интереснее, чем в танчике сидеть.
— А тем более — в телевизоре, — сказал Фарид. — Хотя, тоже интересная игра. Я только одного не могу понять, как от того, что мы сейчас делаем за камнем, где-то далеко в Верховной Раде может начаться мордобой… или не начаться…
— Этого и я не понимаю, — признался грек Юра. — Просто не все обязательно понимать. Ты же не спрашиваешь, откуда в твоем фонарике берется ток, чтобы ты мог видеть Алмаза?
— Из батарейки…
— Да, где-то далеко веселые китайцы крутят педали, чтобы зарядить батарейки, чтобы ты мог видеть Алмаза. Я тебе скажу больше — никто не знает, что такое ток, но все думают, что это по проводам бегают электроны, чтобы мы могли видеть, как в телевизоре зеленые человечки захватили «Пентагон». Или — как на Майдане люди с кастрюлями на головах делают революцию, чтобы зеленые человечки захватили «Пентагон»… В сущности, человечеству по барабану — бегают по проводам электроны или не бегают, главное — чтобы в домах был свет, а в холодильнике охлаждалось пиво, которое, как сказал Бисмарк, делает людей ленивыми и тупыми… чтобы зеленые человечки захватили «Пентагон»…
Сверху послышался шум, и за камень, тяжело дыша, десантировал Шевкет.
— На ловца и зверь бежит, — сказал он, сваливая со спины мешок.
— Это что?.. — спросила Ника.
— У нас в разведке это называется — «язык», — сказал Шевкет.
— Тиль алмакъ, — подтвердил Фарид
— Zuerst, — глухо послышалось из мешка, который зашевелился и в свете фонарика Фарида оказался немцем Гансом с подбитым глазом. И сейчас этот глаз пытался понять, куда он попал, и будут ли его еще бить.
— Zuerst, — на всякий случай повторил Ганс, закрываясь рукой от света и судорожно пытаясь сесть.
— Гитлер капут! — на чистом немецком ответил ему грек Юра.
— Совсем капут, — сказала Ника.
— Ja—ja… kaput, — задергал подбитым глазом Ганс.
— Да, откуда я знал… — расстроился Шевкет. — Смотрю, какая-то жопа крадется в темноте… И не просто крадется… а качает маятник, чтобы не попасть…
— Но ты попал? — сказал грек Юра.
— Ja—ja… — радостно закивал Ганс. — От удара по голове он теперь говорил только по-немецки, хотя, как все депортированные из средней Азии, знал и русский, и узбекский, и татарский.
— Тогда мне его надо в позе Ромберга проверить, — сказала Ника. — Сотрясение мозга исключить.
— Ja—ja… — продолжал радостно кивать Ганс.
— Заодно проверить на предмет этого самого мозга, — бухтел грек Юра, помогая Гансу встать и, показывая, как стоять в позе Ромберга с вытянутыми перед собой руками.
Но у Ганса то ноги подгибались, то руки не держались, а с закрытыми глазами просто завинчивало в штопор.
— Все ясно, — сказала доктор Ника. — У него травма мозга… Придется нести…
— Что нести — мозг? — не понял Фарид.
— Можно и так, — сказал грек Юра. — Ты, Фарид, будешь нести мозг, а остальной «язык» Шевкет возьмет на себя.
— Ja—ja... — продолжал радостно кивать Ганс.
— Главное — доставить тело, — сказал грек Юра. — А там уже одно из двух — или в морг… или… на трепанацию черепа…
— Что еще за трепа… нация? — насторожился Шевкет.
— Это когда в голове делают дырку, чтобы узнать — есть ли там внутри мозг, — охотно пояснил грек Юра.
Он еще хотел сказать, что в свете новых научных данных совсем не важно есть ли там внутри мозг, так как, мы биороботы, которыми управляет Великий Чмо… А уж кто этим Великим Чмо управляет…
Но в темноте что-то произошло, и, пока Юра искал и включал свой лазерный фонарик, Ганс уже бежал с горы вниз, нелепо размахивая руками. А точнее, словно отмахиваясь от желтого кружочка лазерного прицела грека Юры, пока не скрылся в придорожной «зеленке».
— Что и требовалось доказать, — удовлетворенно сказал грек Юра. — Знаешь, что в игре главное? Это непредсказуемость… когда никто не знает, что произойдет в следующий момент.
— Да, я этого немца… — выхватил какой-то из своих пистолетов Шевкет.
— Спокойно, мои аскеры, — сказал грек Юра. — Все равно из игры ему не уйти. Будем сражаться до последнего…
Он хотел сказать — робота, но тактически исправил на «солдата».
— Στρατιώτη (стратиотиса), — уточнила Ника. — Да и смену уже пора сдавать.

Внизу у магазина, на Майдане, стратиотис Ганс рассказывал, как его захватили зеленые человечки, и как ему удалось бежать. Но все мужики смеялись и просили дать покурить, чтобы тоже увидеть зеленых человечков.

Дома я первым делом включил зомбоящик. И, хотя была глубокая ночь, на Майдане, как всегда, жгли покрышки, а Орест Лютый исполнял задорную «писню» «Вагоны повни москалив».
По каналу «Омега» рассказывали, что пришельцы с планеты Нибиру захватили власть. И сейчас этот похожий на Глобу уфолог со знанием дела (а точнее — «тела») научит нас, как определять пришельцев.
Он даже для примера показал нескольких пришельцев-аннунаков. Это были известные политики, олигархи и звезды кино, которых Космос послал, чтобы найти братьев по разуму, но, судя по всему, они пока смогли найти лишь одного хромого грека Зорбу.
Я, конечно, побежал к зеркалу — искать у себя в глазу рептильную перепонку, чтобы знать, как действовать дальше. Жаль, что жена спала, и ее проверить было нельзя.
А еще надо проверить нашего старосту Алмаза и депутата, и «боксера», и «суслика», и «удава»… Да мало ли кого… Весь мир надо проверить (Майдан — это лишь отвлекающий маневр) на эту чертову «перепонку»! Весь мир… который все быстрее вращался… со всеми своими ушами и глазами.
В таком темпе я скоро перестану различать лица.
Но те, которые сейчас сидят в танчиках или в своих «Бэкфайерах», не говоря уже о подлодках класса «Тайфун», — тоже не различают лиц, по которым ведут огонь. Как много людей в этом мире не различает лиц… Что, в принципе, в игре и не требуется.
Хотел еще у аннунаков спросить… ну, типа, если ли жизнь на Марсе… И что имел в виду консул Лепид, когда сказал: «Ныне, квириты, надо быть рабом…» А главное — в каком году с Майдана снесут эту чертову новогоднюю елку?

— K O N E C P R O G R A M M Y, — ответил за аннунаков мой телевизор «Соня». — Y M M A R G O R P C E N O K.

_________________________________________

Об авторе: АЛЕКСАНДР ГРАНОВСКИЙ

Родился в городе Бобринец Кировоградской области, живёт в Крыму. Окончил Литературный институт им. Горького, занимается врачебной практикой.
Публиковался в журналах «Сибирские огни», «Урал», «Юность», «Роман-газета» и др. Участник и составитель многочисленных коллективных сборников. Автор шести книг прозы: «Анжелюс», «Линза», «Дочь Дракона» и др.
Рассказы переведены на английский, французский, немецкий языки.