В наш век

В НАШ ВЕК

В наш век обмана и разврата,
В наш век практических афер,
Когда все то, что было свято,
Толпой осмеяно теперь;
Когда ужасный яд сомненья
Нас окружил и затопил,
И благородные стремленья
Народной силы задушил,
Когда так низок и ничтожен
Толпы и века идеал,
Поступок всякий подло ложен,
Всех эгоизм обуял.
Нам в век такой не нужно песен,
Довольства, счастья и любви,
Наш круг теперь уж слишком тесен,
Мы чересчур уж стеснены.
Не нужно их. Нам нужно слово,
Чтобы звучало, как металл,
И чтобы звук его сурово
По сердцу с болью ударял!
Нам речь нужна и речь живая,
Чтоб наши силы разбудить,
Чтоб мы познали, понимая,
Что так нельзя, так подло жить!

20 декабря 1893 г., Феодосия.

• Многим

Когда, одушевясь идеею святою,
Вам юноши твердят про высшие права,
Про правду, про любовь, – качая головою,
Вы отвечаете: «Ах, это все одни красивые слова».

Когда вам говорят о деле просвещенья,
Что мы идем вперед с трудом, едва-едва,
Что есть же все-таки предел долготерпенья…
Вы отвечаете: «Ах, все одни лишь страшные слова».

Когда вам говорят про братство, про свободу,
Что нужно мысли дать гражданские права,
Зовут на честный труд, служение народу…
Вы отвечаете: «Ах, это все одни лишь громкие слова».

«Слова, слова, слова!» – твердите вы с презреньем…
Когда ж наступит миг и ваша голова,
Внезапно осветясь, постигнет с изумленьем,
Что это все для вас «забытые слова»?

20 декабря 1896 г.

• Ропшин

Холодный рот. Щеки бесстрастной складки,
И взгляд из-под усталых век, –
Таким сковал тебя железный век
В страстных огнях и бреде лихорадки.

В прихожих Лувра, в западнях Блуа,
Карандашом, без тени и без краски
Клуэ чертил такие ж точно маски
Времен последних Валуа.

Но сквозь лица пергамент сероватый
Я вижу дали северных снегов,
И в звездной мгле стоит большой, сохатый,
Унылый лось с крестом между рогов.

Таким ты был: спокойный и мятежный,
В руке – кинжал, а в сердце – крест:
Судья и меч. С душою снежно-нежной,
На всех путях хранимый волей звезд.

20 декабря 1915 г., Париж.