Танкер "Дербент": Остров Чечен -2

2.

Во время погрузки к сходням "Дербента" подошел человечек в фуражке с якорем. На вид человечку было лет пятнадцать, но держался он важно и даже напускал на себя некоторую суровость. В руке он держал записную книжку и был, как видно, очень любопытен, потому что все поднимался на цыпочки, стараясь разглядеть то, что происходило на танкере.
— Добрый день, — вежливо приветствовал он Догайло, — как поживаете?
— Да ты разве меня знаешь? — удивился боцман добродушно. — Откуда ты взялся?
— Нет, я вас еще не знаю, — возразил человечек, — но вы возьмете нас на буксир, и потому я пришел познакомиться. Здравствуйте, — кивнул он матросам, столпившимся у борта. — Я работаю радистом на "Узбекистане", меня зовут Валерьян.
Он мигом перебежал сходни и протянул руку боцману.
— Ну, здравствуй, Валерьян, — сказал Догайло, усмехаясь. — Дело ваше дохлое, Валерьян. Тащить вас будем!
Из кают-компании вышли Котельников, Гусейн и Макаров. Володя пригляделся и крикнул:
— Да это же Валька!
Он подбежал, схватил мальчугана за плечи и завертел его перед собой.
— Валька, откуда ты выскочил? Как ты попал сюда? На "Узбекистане" плаваешь? Это нашего выпуска парень, — обратился он к товарищам, — самый молодой изо всех. Его принимать не хотели. Ведь не хотели, Валька, признайся? А теперь, смотри ты, плавает и не тонет. Ах ты прыщ!
— Очень интересно, — сказал Валерьян солидно, — я уже сказал, что работаю радистом. И отлично справляюсь! Как вы перенесли шторм? Я все время дежурил у приемника, бессменно! Потому что могло же какое-нибудь судно терпеть бедствие, и я услышал бы и спас... то есть мы бы спасли. Это очень важно, такое дежурство. Приказ наркома о борьбе с авариями читал? Так что я бес-с-менно!
Он старался говорить небрежно, но, видимо, находился в возбуждении оттого, что его слушают столько чужих взрослых людей, и голос его то басил с хрипотцой, то срывался на высокий мальчишеский дискант.
— У меня мощная радиостанция, — продолжал он с увлечением, — и я уже проделал много интересных опытов (я ведь старый радиолюбитель). Теперь я думаю послать статью в "Радиофронт". Я, видите ли, пробовал держать связь с черноморскими судами, и это мне удавалось, но только в вечерние часы и на короткое время. В науке есть объяснение этому факту. К сожалению, опыты пришлось прекратить, потому что контрольный пункт подслушал меня и вкатил выговор. Ведь чиновники, поспорь с ними попробуй!
— Ах ты милый! — восхитился Гусейн. — Да за что же выговор?
— За хулиганство в эфире. Но это ничего, все-таки очень интересно плавать. У нас большая библиотека, томов тридцать, даже больше. Кроме того, я юнкор. Пишу о нефтеперевозках и о стахановском движении. Собственно говоря, я недаром пришел сюда, я и записную книжку приготовил, чтобы записать впечатления. Чего ты смеешься, Володя? Мне бы хотелось поговорить с кем-нибудь из стахановцев. Как вы достигли ваших рекордов?
Вокруг него собралась уже порядочная толпа, и он на минуту смутился, но увидел веселые, доброжелательные лица и важно раскрыл записную книжку. Гусейн взял его под руку, и они пошли по палубе, сопровождаемые толпой любопытных.
— Значит, все дело было в двигателях и в экономии времени при погрузке? Постойте, я запишу... Это что-то вроде изобретательства, правда? Нет? Ну, я, может быть, глупость сказал. Да не смейся, Володя! Я забыл тебе сказать, что я конструктор. Я делаю маленькие планеры из дерева и картона, это очень интересно. К сожалению, их негде пускать, — палуба у нас небольшая, и они все попадали за борт и погибли... А еще я сконструировал электромотор, совсем маленький. Он весит всего несколько граммов и вращается от карманной батарейки. И он выполнен целиком из советских материалов, заметьте!
Володя захохотал во все горло и, схватив гостя в охапку, поднял его в воздух.
— Из советских! — повторил он, захлебываясь от восторга. — Ах ты трепло!
— Ну оставь, Володя, ну что за мальчишество, — морщился Валерьян, вырываясь. — Дай же поговорить с людьми. Слышишь, Володя!
Он оправил рубашку и обратился к Гусейну:
— Вы мне расскажете подробно о стахановских рейсах, когда мы придем в Махачкалу. Правда? Я уверен, что здесь можно многое перенять для нашей работы. У нас на "Узбекистане" все делается по-старому, и механик очень много спит. Я думаю, у него сонная болезнь, только он об этом не знает. Это бывает, знаете, муха такая укусит — и вот... Опять ты смеешься, Володя! А между тем это очень скверно. Вот вчера двигатель испортился, а он проморгал. И еще я вам скажу по секрету...
Он сделал таинственное лицо, и Володя склонил к нему ухо, заранее улыбаясь.
— Еще у нас в палубе щель образовалась, и оттуда идет газ. Честное мое слово! На стоянке щель заделали, но, видно, не совсем, потому что запах. И газоотвода у нас нет. Вот видите!
Он выговорил все это одним духом, и Володя все еще машинально улыбался, но наступило молчание.
— Давно это у вас? — спросил Гусейн. — Вы не помните?
— Да уже порядочно. В порту на стоянке капитан вызывал инженера, забыл откуда...
— Из регистра, должно быть?
— Да, да. Он сказал, что надо как-нибудь заделать до конца навигации. Повертелся и ушел. Вот и заделали.
— Значит, регистр разрешил эксплуатацию с такой палубой? И без газоотвода? Да не может быть!
— Нет, я очень хорошо это помню. Повертелся и ушел...
Котельников покусывал ногти и хмурился.
— Надо что-то сделать, ребята, — сказал он тихо. — Им нельзя выходить в море. Это ясно.
— А что ты сделаешь?
— Снесемся с пароходством и заявим об этом. Нельзя же так оставлять.
— Теперь уже поздно, — сказал Володя, — сейчас окончится погрузка. А скажи-ка, Валерьян, у вас есть электромоторы на палубе?
— Есть. Шпилевой мотор на палубе стоит. А то где же?
— Может быть, не поздно? — спросил Гусейн, тревожно оглядываясь. — Может быть, разбудить Басова?
— Поздно, Мустафа. Басов не чудотворец. Да нам и не поверит никто. Регистр разрешил...
— А у вас не курят на палубе, Валерьян? Может, бывает, а?
— Н-нет, как будто запрещено. — Валерьян оглядел по очереди всех троих, виновато моргая. Ему было жалко, что начавшийся так хорошо разговор прервался.
— Вот что, ребята, — решил Котельников, — сейчас уже поздно действовать, но в Махачкале мы поднимем на ноги партийную организацию. О чем же ваш помполит думает, товарищ юнкор?
— Не знаю. Он у нас недавно. — Валерьян помолчал и вдруг улыбнулся по-детски просительно: — Ну давайте же разговаривать о чем-нибудь другом. Ну пожалуйста!
Он очень понравился всем, этот маленький радист с "Узбекистана", и ему махали фуражками, когда он уходил по причалу на берег. А Догайло даже расчувствовался, глядя ему вслед.
— Сынишка у меня был... умер.... — сказал он, пригорюнясь. — Такой же был вот вежливый да затейник. Ему бы теперь тридцать было или поболе...