Танкер "Дербент": Сброд -2

2.

На рейд опять пришли с опозданием. Ледяной весенний норд вызванивал в снастях, срывал с гребней волн клочья пены и заносил их на палубу. Ветер потянул из-за горизонта занавес облаков, и они закрыли полнеба, клубясь и роняя брызги дождя.
В радиорубке радист Володя Макаров тяжело боролся со сном, протирая кулаками глаза. Он обрызгал лицо забортной водой, присел к аппарату и вздохнул в микрофон.
— Астрахань, — крикнул он звонко, — Астрахань — рейд! Почему задержались баржи?
Солнце на востоке проступило сквозь облака оловянной бляхой. Вокруг него пепельным венцом клубились дождевые тучи. На спардеке гулко хлопал под ветром распустившийся шлюпочный брезент.
— Астрахань, — сказал Володя, — телеграмма о приходе нами дана своевременно. Где же баржи?
Он отвернулся от микрофона и тихонько, со скукой выругался. В окно рубки заглянул старший электрик Котельников.
— Связался, Володя?
Радист молча кивнул и потянулся за наушниками. Он переключился на прием и принялся записывать.
— Я бы поснимал их всех с работы, будь моя воля, — сказал Котельников угрюмо, — и капитана, и помов, и тех подлецов на берегу. Всех поснимать и набрать новых!
Радист писал, нагнувшись к бумаге и высунув кончик языка.
— Отвечают, что произошла ошибка, — пояснил он, — наши баржи увел танкер "Агамали"... Так кого бы ты поснимал, товарищ?
— Всех. Разве это командиры? Инвалиды с повихнутыми мозгами. Мы становимся общим посмешищем. На трюке с баржами "Агамали" сэкономил четыре часа. Он обогнал нас в море. Теперь он пойдет впереди часов на шесть. И это никого не беспокоит. Над нами смеются в диспетчерской, и на судах, и в дежурной лавке. Мы не получили ни копейки премиальных, это — факт!
Володя нарисовал на полях журнала косой парус и горбоносую голову в облаках дыма. Потом он пососал карандаш и склонил голову набок, любуясь рисунком.
— Я вот полаял в микрофон с полчаса, — сказал он, усмехаясь, — и мог бы лаять в вентиляционную трубу, если угодно. Да ну их к черту! Кто здесь оценит мою работу? За месяц мы недодали с полмиллиона тонно-миль, не меньше. А что я могу сделать?
— Верно.
— Вчера при погрузке стали наливать нефть, не откачав из танков водяного балласта. Капитан затрясся, как баба, когда ему доложили. А потом я слышал, как Касацкий объяснялся с агентом ТОГПУ. Оказывается, во всем виноваты... насосы!
— Худо, Володька.
— Хуже некуда!
— Помощник по политчасти — хороший парень, — сказал Котельников, — он готов хоть на себе тащить груз. Но он не знает навигации и боится вмешиваться в распоряжения капитана. Кроме того, он чахоточный. Я думаю, он скоро умрет.
Тем временем Володя нарисовал водолаза в скафандре. Он даже улыбнулся самодовольно, — до того удачно получилось.
— Знаешь что, Степа?
— Ну?
— Давай сорвемся отсюда совсем. — Радист понизил голос и вкусно облизнул вишневые губы. — Я знаю, куда я пойду. В Эпрон. Сейчас поднимают суда, затонувшие у Бирючьей Косы. Вот где работа!
— Не отпустят, — пробормотал Котельников, боязливо озираясь. — Как это оставить танкер? Выходит, что мы струсили раньше беспартийных. Нет, уж ты это оставь...
— Для тебя там тоже есть работа, — невозмутимо продолжал Володя, — я узнавал. Может быть, наплевать на документы? Нет, пожалуй, отберут комсомольский билет.
— Не говори глупостей.
Котельников сделал вид, будто хочет отойти от окна, но не двинулся с места. Он был смущен и заинтересован. Володино предложение притягивало как магнит.
— Если попытаться действовать через райком, — сказал он неуверенно, — да нет, не отпустят...
— Ерунда! Невольник — не богомольник, как говорится. Хотел бы я знать, как это меня удержат здесь против моего желания!
— Нет, дезертировать не годится, — сказал Котельников твердо, но без всякого чувства, — может быть, еще удастся наладить дело. Кроме того, я ведь здесь председатель судкома... Все-таки ты узнай насчет Эпрона, на всякий случай, — прибавил он, натянуто улыбаясь.
На спардеке зазвучали шаги, гулкие и неровные, заметаемые ветром. Человек миновал рубку, крупно шагая и наклонившись вперед, словно падая навстречу быстрому току воздуха.
— Басов, — шепнул Володя, — он не слышал нас?
— Не знаю. — Котельников попятился от окна, — ну, хватит разводить панику. Не комсомольское это дело! Вот и баржи подходят.