«Не утолённая кровавыми струями…»

«НЕ УТОЛЁННАЯ КРОВАВЫМИ СТРУЯМИ…»

Не утоленная кровавыми струями,
Безмолвствует земля.
Иду вперед поспешными шагами,
Ищу от жертв свободные поля.

Но, как в темнице узник заключенный,
Ищу напрасно: кровь и мрак!
Лишь там, в черте зари окровавленной –
Таинственный, еще невнятный знак.

14 августа 1900 г.

* * *

Всё, чем дышал я,
Чем ты жила,
Вчера умчал я
В пустыню зла.

Там насажу я
Мои цветы.
В гробу вздохну я –
Услышишь ты

О темной дали
Великих лет,
Когда мы знали
Вечерний свет.

14 августа 1902 г.

* * *

«Обыкновенная» сегодня в духе:
Она сидит и думает о мухе.
(О чем и думать? – Но таков закон:
Когда у ней нет в мысли Рогачева –
Всё остальное вовсе нездорово.)
Кто ж будет тот, кто назовется: «он»?
· · · · ·

Сии строки, предполагавшиеся, пропущены недаром.
Хотя они и не были сочинены, но были нецензурны.

Censor scepticus.

14 августа 1902 г.

* * *

(Ante Lucem)¹

Прикорнувши под горою,
Мистик молит о любви
Но влеченье половое
Скептик чувствует в крови.
Как тут быть? Деревня близко,
А усадьба далека.
Грязью здешней одалиски
Не смутишь ты дурака.
· · · · ·
Мистик в поле (экий дурень!)
Стосковался и заснул.
Скептик, ловок и мишурен (!),
В деревеньку заглянул.
Видит он – на сеновале
Дева юная храпит,
На узорном одеяле,
Распластавшися, лежит.

14 августа 1902 г.

* * *

Тебе, Тебе, с иного света,
Мой Друг, мой Ангел, мой Закон!
Прости безумного поэта,
К тебе не возвратится он.

Я был безумен и печален,
Я искушал свою судьбу,
Я золотистым сном ужален
И чаю таинства в гробу.

Ты просияла мне из ночи,
Из бедной жизни увела,
Ты долу опустила очи,
Мою Ты музу приняла.

В гробу я слышу голос птичий,
Весна близка, земля сыра.
Мне золотой косы девичьей
Понятна томная игра.

14 августа 1902 г.

1 До Света (лат.).