20:33 Танкер "Дербент": Командиры -5 | |
5
Powestler
В январе десять танкеров стали в один день на ремонт. В цехах образовалась пробка. Поговаривали, что часть работ придется взвалить на судовые коллективы. Удобное выражение "средствами команды", брошенное кем-то, запорхало там и сям по заводу. Произносилось оно с улыбкой не то ухарства, не то смущения, — так улыбаются люди, когда приходится признавать свои недостатки. На производственном совещании Нейман вдруг заявил, что половину судов необходимо перевести в другие доки. Нельзя заставить людей работать круглые сутки, тут на сверхурочных не выедешь. Инженеры переглядывались, как бы говоря: сознался. Директор устремил глаза в потолок, и лицо его напряженно застыло, как будто ему стоило большого труда сдержаться и дослушать Неймана до конца. Потом он вдруг раскричался: — Понятно, почему в цехах такие настроения, если главный инженер сейчас вон до чего договорился! По этой болтовне нужно ударить... Нейман упер руки в бока и злобно и сухо сощурился. — Я рапорт подам. У меня цифры... — загремел он в ответ. — Митинговать-то легко чужими боками! Казалось, эти люди ненавидели друг друга, так они кричали. Но Басов знал, что сейчас они сговорятся и выйдут курить в коридор. Он подумал о Мусе. Она будет ждать его всю ночь и слушать шаги за окном. Он выждал паузу и брякнул громко, так, что все обернулись: — По-моему, надо нажать. Аврал — и все тут! О чем разговор? Нейман перестал щуриться на огонь и молча сел. Инженеры заговорили разом. Бригадир Ворон, раненный при взрыве котла, с трудом повернулся на стуле и улыбнулся Басову. Когда совещание кончилось, Нейман остановил Басова в дверях. — Ты можешь переночевать у меня в кабинете, — сказал он преувеличенно любезно, — там два дивана. Басов кивнул и отвернулся. Ему очень хотелось домой. На причалах, в колеблющемся свете фонарей, двигались черные фигуры, подгоняемые гудками автокаров. Спускаясь в машинное отделение танкера, он видел запрокинутые пыльные лица сборщиков, смотревших на него снизу. Бригадир окликнул его: — Надолго задержимся, видать? Он припал к висячему чайнику, шумно глотая воду. Оторвался, размазал по лицу пот и подмигнул Басову. И Басов ответил: — Надолго. Под утро он зашел в кабинет Неймана. Там было холодно. В синее стекло окна постукивала ветка акации. Он лег на кожаный диван и перед сном коротко вспомнил о Мусе. Ветер гудит в трубах, и трамваи уже двинулись из парка. Едва ли она спала в эту ночь... Он увидел Мусю на другой день вечером, когда она вернулась с дежурства. Она соединила пальцы на его затылке, укололась о его подбородок и засмеялась. Было не похоже, чтобы она сердилась на него. — Я позвонила к Нейману и узнала, что ты остался на ночь, — сказала она. — Знаешь, Нейман меня рассердил. Она пристально посмотрела на его руки с ногтями, черными от мазутной грязи, сдвинула брови и задумалась. — Я спросила, надолго ли тебя задержат, а он смеется: "Сколько потребуется, столько и просидит". Я бросила трубку. Дала бы ему по морде, чтобы знал. — Лицо ее стало темным от прилившей крови, мрачным и злым. — Он тебя не любит, — продолжала она, — тебя все там не любят за что-то... или боятся, не разберу. Мне кажется, Саша, что у тебя никогда не будет удачи. Счастье — другое дело! Может быть, ты и сейчас счастлив. Тобой затыкают дыры, а ты говоришь, что это аврал, и доволен. Что-то в этом есть жалкое и обидное до слез. Не сердись... Слезы действительно выступили у нее на глазах, и она до боли сжала его руку. Он был поражен и не нашелся что ответить. Как это уже бывало, ее слова показались ему странными и лишенными смысла. — Муська! — крикнул он с насильственной веселостью. — Прекрати панику, Муська! Кто это обидит меня? Ведь я же зубастый! Он притянул ее к себе и погладил по волосам, но она упрямо отстранилась. — Мне кажется, ты живешь как-то по-газетному, Саша. Другие поступают иначе. Я хочу, чтобы ты преуспевал в жизни. Он не явился на следующую ночь, потом на третью. Муся вступила на ночную вахту, когда он вернулся домой. Казалось, она привыкла и перестала замечать его отлучки. — Твой аврал затянулся, — говорила она шутливо. — Сколько их еще осталось до смерти? Скоро я стану старухой, командир. В конце января танкеры вышли из ремонта. На собрании актива выступал Нейман. Он говорил о бессонных ночах, плохом снабжении и твердости духа. Говорил взволнованно и горячо, и ему долго аплодировали. Басов сидел рядом с Эйбатом. — Я говорил с Нейманом и с начцеха Гладким, — сказал он, — все против. Посмотрим, что скажет актив! Эйбат уныло поежился. — Оставь, Саша. Как Нейман сказал, так и будет. Кто я такой? Зачуханный слесаришка. — Испугался, — сухо сказал Басов, сбрасывая его руку со своего плеча. — Подлецкий у тебя характер, Закирия! Он оглядывал зал, соображая, кто из присутствующих поддержит его. Вдоль рядов прошел бригадир Ворон, припадая на одну ногу и тяжело дыша. Он тащил свое искалеченное тело степенно и гордо, как простреленное боевое знамя. Басов подумал: "Этот будет за нас". Директор сказал об опыте зимнего ремонта, о значении предстоящей навигации. За ним настала очередь Басова. Басов старался говорить короче. Завод может сэкономить много времени и средств. Все знают о предложении, но оно залежалось в портфеле главного инженера — надо его вытащить оттуда (он не думал задевать Неймана, но вышло злобно и вызывающе). На заводе есть хорошие кадры и новые станки. Если люди научатся беречь секунды, не нужны будут авралы. Мастера слушали его с застывшими улыбками. Конструкторы шептались о чем-то. Бронников усмехался, шевелил губами, собираясь говорить. Басов сел. Он вдруг отчетливо понял, как некстати прозвучало его выступление. Всем хотелось говорить о трудностях, которые остались позади, о своих успехах. И вдруг кто-то заявляет, что можно было сделать скорее и дешевле. В зале поднялся шум. Ворон тяжело привстал и крикнул звонко: — Он дело говорит. Выяснить надо, почему затирают... Но к Ворону склонился Нейман и зашептал ему что-то. Заговорил Бронников, и сразу загудел по залу ветерок смеха. — Механик Басов предлагает экономить секунды, а потом придется терять недели на ремонт станков... Что касается предложения, то оно едва ли применимо и даже опасно. Чего он толкует, что кулачки удержат поршень... Когда такие предложения попадают в цех, мастера чешут затылки. Басов сгорбился и потемнел. Несомненно, собрание приготовилось развлекаться. Лица размягченно щурились, нарастал шум. Кто-то из конструкторов заметил весело: — Премию сорвать хотели! Крой их, Бронников! Басов задохнулся и поднялся на ноги. — Рабочего затираете. Не пройдет!.. Своего добьемся! Среди безразличных, любопытных лиц, повернувшихся на его крик, он видел несколько явно враждебных, наблюдавших его с нескрываемым злорадством. — Беспокоиться не хотите, — брякнул он во весь голос, — печатным хламом прикрываетесь! Для чего же мы учили людей? Потом он сразу остыл, и возбуждение сменилось апатией. Ему стало стыдно за свою выходку. Пробираясь к дверям, он слышал, как Нейман сказал: — Это уже на грани хулиганства. Его нужно одернуть. Он приехал домой, сел к столу и уронил голову на руки. Впервые он почувствовал себя одиноким. Все эти люди — механики, мастера цехов во главе с Нейманом, несомненно, работали много и добросовестно. Но почему-то они упорно держались за ветхую, уродливую обстановку завода с авралами, суматохами и бессознательным повторением одних и тех же ошибок. Басов чувствовал себя так, как будто, забежав далеко вперед, он оглянулся и тут только заметил, что остался один. Муся видела, что с ним неладно. Она подсела к нему и заглянула в глаза. — Случилось что-нибудь? — спросила она. — Почему ты молчишь? Басов оживился. Рассказал, как было дело. Муся слушала молча. Она не задавала вопросов и не возмущалась. Смотрела на него во все глаза, словно впервые изучая его лицо. Когда он рассказал о том, как уговаривал его Эйбат отказаться от выступления, Муся не выдержала. Она всплеснула руками горестно и гневно. — Он сам уговаривал тебя, — переспросила она, — неужели правда? Нет, ты неподражаем! Она засмеялась, но губы ее дрожали. Потом она подсела к нему и завладела его руками. Лицо ее сделалось умоляющим и жалким. Оно просило, заискивало и угрожало. Басов никогда не видел ее такой. — Сашенька, брось ты это! Разве нельзя работать как все, не оригинальничая, не создавая шумихи? Ты работал ночами — тебя не отметили. Разве другие не получили премии? Ты не умеешь взять то, что принадлежит тебе по праву, не умеешь ладить с людьми. Теперь ты выскочил опять с этим предложением. Ты восстановил против себя авторитетных людей, и они отплатят тебе, будь спокоен. Зачем ты вредишь себе, Саша? Нет, ты странный, странный. Просто чудак какой-то! Он слушал ее устало-безразлично, думая о своем. Чтобы убедить людей в своей правоте, нужно много упорства, убежденности и равнодушия к собственной судьбе. Вот он .мучит свою жену. Нетерпелив, горяч. И разве же он хочет обострить на заводе отношения с товарищами? Он даже не знает толком, как называется та правда, которая захватила его. Он изучил процессы труда и пришел к выводу, что механизмы используются плохо, что можно работать лучше, вот и все. — Тебе тяжело со мной? — спросил он задумчиво. — Мне неспокойно. Я как-то вовсе не уверена в нашем завтрашнем дне. Ты такой странный... | |
|
√ Palindromaniýa: Melek kebelek - 03.07.2024 |
√ Sary bagşy / powestiň dowamy: Çözgüt - 06.03.2024 |
√ Gün bize geňeşmän dogýar / powest - 29.08.2024 |
√ Sary bagşy / powestiň dowamy: Çakylyk - 06.03.2024 |
√ Sary bagşy / powestiň dowamy: Pürli - 06.03.2024 |
√ Sary bagşy / powestiň soñy: Bamyny agladan aýdym - 06.03.2024 |
√ Sary bagşy / powestiň dowamy: Atyň ürken ýeri... - 06.03.2024 |
√ Palindromaniýa: Hoş ses. Taş ses - 04.07.2024 |
√ Oñat oglan / powest - 06.08.2024 |
√ Sary bagşy / powestiň dowamy: Halypa - 04.03.2024 |
Teswirleriň ählisi: 0 | |